Посланник МИД. Георгий Комиссаров

недавно прочёл все по этой теме и был в курсе кто такие скауты и как из них сделали пионеров.

      Он тогда вспомнил и свои детские игры типа «казаков-разбойников», как он руководил ватагой малышни в своё родном Гори. Как они носились по его окрестностям, делились на команды, выбирали себе вожаков…интересно было…

      – Ну что…может получится…с этой пионерией…

      – Главное, чтобы над ними был крепкий руководитель…нужно будет подключится к этому…

      – А то комсомол мне совсем не нравится…

      – Скопировали себе структуру Партии…даже названия не особо отличаются… Тоже есть свои ЦК и секретари и такие же секретари на местах…

      – Большим хитрецом оказался этот товарищ Шацкис…

      – Сам в тени…просто член ЦК РКСМ…но он там всем заправляет…

      – Это, по его мнению, что получается?…как только секретарь комсомола станет членом Партии, то может тут же претендовать на кресло секретаря парторганизации того же уровня? Например, даже ЦК?

      – Шалишь…товарищ Шацкис… не всё так просто…

      – В «ставку к Духонину» ты пересядешь, а не в члены ЦК Партии…

      «Ставкой Духонина» со времён известных событий стали называть расстрел и Сталин и другие прошедшие гражданскую часто пользовались этим термином и сейчас.

      – А этот пионер, как его…Сергей Козырев…тоже секретарь совета пионерской Дружины…но на карьериста не похож…ребёнок ещё…им это нравится…эти игры взрослых…, – усмехнулся в усы Сталин и вернулся к работе.

      ***

      Как только мы выскочили из приёмной товарища Сталина в коридор, Валериан обратился ко мне:

      – Так, Серый… у меня дела…дальше сам, – проговорил он озабоченно, протягивая мне два исписанных листика из своего блокнота.

      Я их спрятал в карман брюк и поблагодарив друга за помощь, снова направился на Лубянку.

      – Ты только там опять не ломись в центральный вход…там с боку есть приёмная для граждан и там же бюро пропусков, – напутствовал в конце меня Валериан, что подсказало мне «…он там бывал».

      Так всё и было и через час я уже разговаривал с товарищем Артузовым.

      Это был чернявый, бородато-усатый весельчак лет тридцати. И если бы не его невысокий рост, то сошёл бы за Донкихота, как его изображают в книгах.

      В глазах его играла и хитринка и серьёзность одновременно.

      Он меня внимательно выслушал и с ещё большим внимание прочёл мои записи. Сталин, кстати, не стал их читать. Что говорило прежде всего о широте охвата задачи – жизнь Ленина.

      А тут, в стенах ИнО ГПУ НКВД, то есть иностранного отдела государственного политического управления народного комиссариата внутренних дел, важны были любые мелочи.

      На последовавшие вопросы:

      – Кто конкретно подслушал и записал тот или иной разговор? Где это было? Как выглядели иностранцы это говорившие? и наконец – Давал нам кто ни будь такое задание?, – я вынужден был ответить «не знаю» и «нет».

      Но тем не менее, товарищ Артузов меня похвалил и