Преодолевая себя. Стихотворения 1971–2022. Андрей Шатров

астность к некоему высшему творческому началу. Такие моменты озарения нужно понимать и ценить, стараться не проходить мимо и внимательно к ним прислушиваться. Поэтому, или нет, но у меня никогда не было никаких черновиков — каждое двустишье, а затем и строфа проговаривались в уме, а затем ложились на бумагу уже в готовом виде, причем, как правило, все стихотворение сразу, даром, что длинных стихотворений я и не писал. Поэтому какие-либо исправления в готовом стихотворении у меня крайне редки.

      Любое стихотворение — это осознанная мысль, выраженная в ритмической форме, а мысль должна быть емкой, краткой и четкой. Свои стихотворения я писал в блокнотах, почти всегда только карандашом, в основном поздно вечером, когда дневной шум и суета отлетали в темное окно. Но мог писать и днем на листках бумаги, конвертах, библиографических карточках, перфокартах или талонах на молоко, когда чувства захватывали полностью и их невозможно было долго держать в себе. Стоит ли говорить о том, что очень много мыслей и чувств так и остались незапечатленными и растворялись в пространстве и времени, когда под рукой не оказывалось того, чем и на чем можно было бы писать. Если ритм и чувство стиха не получили своего выражения здесь и сейчас, то позднее их бесполезно пытаться воспроизвести. Поэтому стихотворение — это результат мимолетного сиюминутного вдохновения.

      Сами стихотворения и их создание — это целый мир, который мы, в данном случае — я, проживаем одновременно с обычной семейной жизнью и(или) производственной деятельностью. Но если они рождаются, то это — своя собственная тайная, как правило, никому не ведомая жизнь. Как-то, еще в юности, я написал в первой строке одного из стихотворений:

      Я — поэт, и без творчества жить не могу,

      что можно рассматривать как эпиграф ко всей этой неведомой жизни, ведь у человека на лбу не написано, что он — поэт. Да, и поэт он только тогда, когда пишет стихи, а в остальной жизни он — обычный, ничем не отличающийся от других людей человек, ученый, инженер или водитель. Но поэзия — это состояние души, нравственная готовность излить на бумаге ритмически организованные чувства и образы. И этим поэт отличается от остальных людей.

      Вообще, чувствами поэта, а затем и его рукой по бумаге водят какие-то высшие силы, когда каналы души человека открыты Космосу в широком понимании этого слова. Образы и слова слетают на человека, и его задача — не пропустить эти моменты и запечатлеть в стихах некие высшие чувственные субстанции. В этом смысле не сам человек является творцом своих произведений, он только переносит на бумагу то, что дается ему свыше, он только проводник тех энергий, которые дает ему Космос. Как сказал в одном из своих романов Гийом Мюссо устами своего героя:

      «… истории уже существовали где-то на небесах, и голос ангела диктовал мне, что я должен написать.» (перевод И. Крупичевой).

      Но если стихотворение написано, оно уже принадлежит не только самому поэту, но всему миру, оно обогащает пространство и интеллектуальную оболочку Земли своей особой энергетикой. И в этом смысле стихотворения, если они — настоящие стихи, должны быть прочитаны людьми, и чем больше людей прочитают литературные произведения — тем богаче и красочнее жизнь этих произведений, значит, они живут своей новой жизнью в энергетической оболочке Земли. Значит, они вообще живут, потому что нужны. Как сказал тот же Г. Мюссо:

      «Книга обретает плоть только во время чтения. Это читатель дает ей жизнь, создавая образы, которые и составят тот вымышленный мир, где существуют персонажи.»

      Это вовсе не означает, что мои стихи чем-то лучше стихов других поэтов. Просто они были написаны в течение многих лет, отражают жизнь и представления о ней и поэтому принадлежат уже не мне, а истории. Хотя и считается, что история все расставит по своим местам, но далеко не все вердикты истории оказываются справедливыми и верными. Но где же тогда Божий суд — вечный и объективный?

      Стихотворения в этой книге по большей части имеют грустную, даже трагическую тональность. В них отражаются, как уже было сказано, страдания души, живущей и познающей себя в этом мире. Хотя, как я уже написал выше, отдельно взятая душа — это только проводник неких космических энергий. При этом, каким бы человек ни был сам по себе, его душе нельзя отказать в творчестве, а под воздействием каких именно — внутренних или внешних — сил рождаются художественные произведения — это тайна, раскрыть которую не дано никому. Но, действительно, мир преподносит человеку от рождения и до смерти очень много глубоких бытийных вопросов, которые как не веселы, так и не просты, на которые душа человека должна дать ответ и с которыми она должна примириться и жить.

      Как сказал Ф. М. Достоевский Д. С. Мережковскому, когда тот принес ему для прочтения свои стихотворные опыты — «Страдать нужно!». Вот в этом страдании и сокрыта вся глубина и смысл жизни, да и, в конечном итоге, всех стихов. И это не есть поза или какая-то особая позиция, а та основа бытия, на которой держится жизнь и все мироустройство в целом.

      При этом основой жизни является любовь в наиболее общем смысле этого слова, которую человек несет в себе от рождения и до смерти. Известно,