Заградотряд. Сергей Михеенков

бы и Трояновский пропустил их дальше, в деревню. А если они заметят окопы? Это ж дураком надо быть, чтобы не заметить окопавшуюся роту».

      Но мотоциклисты повели себя иначе. Первые два мотоцикла, которые гнали красноармейцев вдоль дороги, а потом открыли по ним огонь, вначале пытались перескочить через неглубокий кювет и съехать на поле, видимо, мотоциклисты хотели осмотреть убитых. Один мотоцикл тут же застрял в грязи. Его кое-как вытолкнули. Через минуту он, швыряясь грязью из-под заднего колеса, помчался назад, к перелеску. Два других с интервалом в двадцать-тридцать метров начали медленно спускаться к речке.

      – Товарищ старший лейтенант, мне кажется, они приняли наше охранение за группу отступающих. – Лейтенант Багирбеков стоял рядом с ротным и напряжённо смотрел в поле. Крылья его ноздрей, как показалось Мотовилову, стали ещё тоньше и побелели.

      – Как думаешь, куда он поехал?

      – Если это разведка, то докладывать.

      – Что? Что докладывать?

      – Достигли населённого пункта Малеево. Путь свободен. Противника не обнаружено.

      – Вот именно. Водевиль! В гриву-душу… Сейчас они спустятся к мосту, и начнётся стрельба. А ну-ка, Васильев, отойди в сторону. – И Мотовилов лёг к пулемёту. Он сразу поймал в прицел второго мотоциклиста, который нахохленной куклой в промокшей, должно быть, шинели сидел за низко опущенным рулём и усиленно газовал, стараясь проскочить ложбинку перед мостом. Мотовилов уже положил палец на спуск, но тут увидел, что первый мотоцикл тоже остановился. С него соскочили двое и побежали к своим напарникам, чтобы помочь им вызволиться из грязи. И тут щёлкнул одиночный выстрел. Немец, сидевший в коляске, сунулся головой вниз. Какое-то мгновение Мотовилову казалось, что пулемётчик возится со своим MG, но, когда тот замер, а сгрудившиеся возле застрявшего в грязи мотоцикла кинулись врассыпную, понял, что тот готов. А в следующую минуту стрелять Мотовилову уже было нельзя. Потому что из кювета и из-за ракит, тесно обступавших дорогу, выскочили сапёры и ринулись на немецких мотоциклистов. Среди них Мотовилов узнал и сержанта Трояновского. Возле мотоцикла началась свалка, раздались крики, ругань, послышались удары. Как будто плотники стареньким, примятым от долгого употребления чехмарём[9] доводили до нужного угол очередного венца.

      – Эх, мать честная, что ж мы тут сидим, когда там наших!.. – закричали там и тут в ячейках.

      – Сиди, дядя, там теперь и гвозди из подмёток высыпались, а не только…

      Схватка в ложбинке длилась какие-то минуты. Вскоре оттуда повели пленных, потащили раненых.

      – Да подсобите ж вы, сук-кины… – кричал, захлёбываясь розовой пеной, красноармеец. Он то делал несколько шагов вперёд, к мосту, то присаживался на корточки посреди дороги, прижимая к груди окровавленные ладони.

      И тогда, не дожидаясь дозволения командиров, из окопов выскочили несколько человек и побежали вниз, к мосту и переезду. Некоторые бежали без винтовок.

      В группе сержанта Трояновского почти все были переранены.

9

Чехмарь – деревянный молоток, иногда нечто вроде кувалды, для осаживания до необходимого уровня венцов при строительстве дома. Венцы кладут на паклю, войлок или мох; для того чтобы они садились плотно, как надо, их и осаживают чехмарём.