Игра на деньги. Виктор Казаков

уже с трудом доживали свои последние полезные годы и еще недавно готовились отправиться не на автобазары, а на автомобильные свалки. Спрос на этот товар быстро повышался, и какие бы цены ни называли продавцы, покупатели не торговались (далеко не полиглоты, они объяснялись на рынках в основном жестами и междометиями).

      Купленные машины парни, надеясь выгодно перепродать, перегоняли на Родину, где на простенькие по качеству и достаточно дорогие «Жигули» («гордость отечественного машиностроения» – годами писали в газетах) все еще продолжали стоять многолетние очереди. С удовольствием сбросив нам бывшее в употреблении старье, Запад на одну позицию ослаблял наш вечный и многоликий дефицит.

      Купленный нами «Форд» тоже был из – за границы. Несмотря на возраст, все части машины были на месте и радовали нас бесперебойной работоспособностью. Иногда, правда, переключая рычаг коробки передач, я будто слышал легкий щелчок где – то под днищем, но поскольку это случалось «иногда» и «будто», щелчок меня со временем перестал смущать.

      Всякий раз прежде чем открыть дверцу «Форда» я, как бы ни спешил, хоть на миг замирал возле машины, чтобы полюбоваться ее ладной, гармоничной фигурой и ослепляющим глаза фиолетовым блеском. Мне иногда даже казалось, что этот блеск – проявление некоей мною еще не разгаданной духовной жизни моего железного друга.

      – Ты машину любишь больше, чем меня, – ревнуя, говорила иногда Танька, хотя и сама испытывала к машине неравнодушные чувства. Проявлялось это по – разному. Помню, откинувшись на спинку своего кресла, – мы в ту минуту стояли на Садовом кольце, ожидали зеленый светофор – Танька стала рассказывать мне сведения, которые, во – первых, я знал и без нее, во – вторых, в ту минуту они мне были ни к чему и даже мешали следить за светофором:

      – Был Форд Дженералд Рудольф – это американский президент. А нашего Форда звали Генри; его компания в год выпускает свыше трех миллионов машин…

      Или жена вдруг начинала расспрашивать: «А можно машину мыть стиральным порошком?», «А резина от «Волги» к нашему «Форду» подойдет?». Или, наконец, когда мы выезжали даже на небольшую загородную прогулку, Танька на стоянках всегда искала воду, отыскав ее, брала в руки тряпку и усердно мыла машину, хотя вообще – то дело это она не любила, например, всегда охотно уступала мне очередь мыть на кухне грязную посуду.

      Солнце уже взошло, но все еще загораживалось многоэтажными домами на восточной окраине Москвы, когда я выехал из гаража и по Кутузовскому проспекту поспешил к дому, где, пробудившись на три часа раньше обычного, нетерпеливо ждала меня уже приготовившаяся к путешествию Танька. А через полчаса, погрузив в багажник с вечера упакованные чемодан и три ящика с товаром, мы покинули наш тихий арбатский переулок и снова были на Кутузовском проспекте, только теперь машина, обгоняя солнце, мчалась в обратную сторону – на Запад.

3

      Читателя, наверно, немало