Записки «черного полковника». Сергей Трахимёнок

Она почему-то ведется с Московских женских курсов. Поведав об этом, заведующий переходит к нашим дням и перечисляет количество доцентов и профессоров в вузе и на кафедре.

      Я терпеливо жду: монастырь не мой и не мне лезть сюда со своим уставом. Наконец заведующий спрашивает:

      – Что вас к нам привело?

      – Мне нужна консультация, – говорю я и пытаюсь изложить проблему.

      Он долго думает и говорит:

      – К нам из Казани приехал молодой ученый-экспериментатор, я сведу его с вами, и, может быть, вы найдете с ним общий язык.

      Ругаясь в душе, соглашаюсь на этот вариант, понимая, что общего языка с заведующим кафедрой физической химии я не нашел.

      Лаборантка отвела меня в какую-то комнату, уставленную вовсе не шкафами с пробирками, а стеллажами с книгами, где и представила меня еще более молодому человеку, но уже без академической бородки и академической шапочки. Он мне сразу понравился, и мы начали беседовать, а через десять минут я честно поведал ему, что, к сожалению, не нашел общего языка с завкафедрой физической химии.

      Молодой человек усмехнулся и сказал:

      – Дело не в том, что наш заведующий играет в академика, а вы ему не понравились. Дело в том, что вы никогда не нашли бы с ним общий язык, потому что вы разные люди по молекулярному строению.

      Увидев мои округлившиеся глаза, он пояснил:

      – Нет, все люди состоят из одинаковых клеток, которые в своей основе состоят из одинаковых молекул. Но как нет двух абсолютно одинаковых людей на земле, так нет и двух одинаковых клеток. Человек не научился еще видеть эту специфику, но он ощущает результаты этой разности. Вот вы, например, не сможете работать с нашим заведующим, а со мной у вас будет получаться все, от работы до досуга. И это не потому, что мы понравились друг другу внешне. Это потому, что наши молекулярные структуры близки.

      – Не совсем понял, – сказал я.

      – Хорошо, перейдем на более понятный уровень. Вы душитесь духами, которые одним нравятся, а другим нет. И тогда у вас легко осуществляется контакт с теми, кто любит эти духи, и никакого контакта с теми, кто их не любит. Причем не важно количество этих духов, достаточно, чтобы их было хотя бы несколько молекул.

      – А есть такие…

      – Молекулярные соединения, вы хотите сказать?

      – Да, именно они, которые вызывают всеобщую любовь?

      – Есть, как, впрочем, и всеобщую ненависть.

      – И где их изготавливают?

      – Нигде, у нас нет ни экспериментального, ни промышленного их производства.

      – А за рубежом?

      – За рубежом не знаю, хотя я читал несколько статей в химических журналах, которые краем касались этих проблем, но не больше.

      Обратный рейс был у меня на следующий день, и остатки этого дня я потратил на то, чтобы отблагодарить бутылкой коньяка коллегу, курировавшего институт, и побродить по Москве.

      На следующий день я уже был в Карлхорсте. Однако на службу не поехал: было начало десятого вечера, и я направился домой.

      Во дворе дома я увидел Ухналева, моего земляка и сотрудника