Записки «черного полковника». Сергей Трахимёнок

привел Фарука в легкое замешательство. Но он мгновенно собрался и произнес:

      – Сколько у меня потом было таких конференций и докладов… В отличие от тебя я не бросил языкознание и литературу.

      Он еще что-то говорил, но Расим мог поклясться, что Фарук лихорадочно вспоминает тему доклада, с которым он выступал на той студенческой конференции в Баку в 1985 году. Расим также обратил внимание на то, что и Эдемир смотрит на Фарука с некоторым любопытством. Так смотрит начальник на подчиненного, которого поставили в трудное положение. И от того, как он выйдет из этого положения, будет зависеть расположение к нему его начальства.

      – Э-э, – продолжал между тем Фарук, – а… мой доклад был о Сабире.

      Он облегченно вздохнул, потому что нашел наконец начало нити того клубка, который предстояло разматывать. Поэтому он уже не торопясь сделал глоток из чашки с чаем и стал говорить тоном профессора на лекции:

      – Собственно, «Сабир» в переводе на русский значит «терпеливый», это один из тахаллусов[10] Мирзы Алекпера Сабира. Он умер в 1911 году. В Айзербайджане его именем назван город. У него много стихов, но почему-то во всех сборниках на первом месте это:

      – Не смей глядеть!

      – Не смею, не гляжу.

      – Молчи!

      – Молчу, не слова ни скажу.

      – Не слушай!

      – Что ж, попробую и так.

      – Не смейся!

      – Смех могу зажать в кулак.

      – Не думай!

      – Стоп! Вот тут уж дудки! Нет!

      На мысль, прости, не выдуман запрет!

      Коль я живу в бушующем огне,

      Я вместе с ним пылаю наравне.

      Спокойно тлеть немыслимо в пути,

      И ты со мной так глупо не шути!

      Фарук победно взглянул на Расима, как бы говоря: «Что, съел?» Но этого ему показалось мало. Он щелкнул пальцами, подозвал официанта и заказал еще что-то.

      Эрдемир удивленно посмотрел на него. И Фарук разъяснил ему ситуацию на каморканском, кивнув в сторону Расима.

      Принесли три чашки напитка, одновременно похожего на взбитую молочную смесь и капучино. Эрдемир и Фарук добавили в напиток сахара, Расим последовал их примеру, заметив краем глаза, что мальчишка-курд, показал пальцем в их сторону и, видимо, потребовал себе того же.

      Курд подозвал официанта и стал что-то долго ему объяснять. Официант ушел, но вскоре появился снова. В одном руке он нес чашку с напитком, а во второй держал маленький кальян.

      «Неужели кальян мальчишке?» – подумал Расим.

      Но тут все стало на свои места. Мальчишка получил чашку, а женщина в хиджабе стала курить кальян.

      Эрдемир обратил внимание на то, что Расим с некоторым удивлением смотрит на женщину, курящую кальян.

      – Вот видишь, – сказал он Расиму, – в какой самой демократической стране Запада можно увидеть такое? Ты усомнился в знаниях Фарука, а между тем я тоже выходец из того же факультета. Правда, я окончил его чуть раньше. И когда Фарук был на этой конференции в Баку, я уже не был студентом. Но с творчеством Ахундова знаком. И также знаю, что у вас, как это говорят, в почете повесть

10

Тахаллус (турецк.) – псевдоним.