Зоя 2: Америка. Александра Леонидовна Пугачевская

видом и высоким ростом сильно выделялся из толпы остальных страждущих в очереди в американское посольство. Как именно и о чём Зоина мама с ним заговорила, никто не знал, но мама привела Виктора в их квартиру без предупреждения, водрузила его на кухне и заявила, что «мальчику негде жить». Откуда-то с антресолей родители вытащили старую, ржавую раскладушку, и теперь на кухне невозможно было протолкнуться. По утрам Зоя стеснялась туда зайти, боясь застать там Виктора, который спал в тренировочных штанах и майке, тем самым очень смущая Зою. Больше всего ей не нравилось заходить после него в ванную. Виктор пользовался каким-то едким одеколоном, от которого у Зои щипало глаза.

      Виктор был на десять лет старше Зои, но в свои двадцать три он казался ей взрослым мужчиной. «Мальчиком», как его называла Зоина мама, он не был. Виктор постоянно проводил пальцами своих ручищ по кудрям, вздыхал и пил чай с сушками, которые покупала для него мама. Говорил он с украинским акцентом, чем Зою раздражал. Чтобы избежать его общества, Зоя стала чаще навещать Инну Львовну. Но если раньше мама заметила бы её отсутствие, заставила бы делать уроки или же усадила бы для проведения воспитательной беседы, то теперь, казалось, вообще не обращала на дочку внимания.

      Зоя сначала обрадовалась такой неожиданной свободе, но потом ей сделалось не по себе. Она уже почти не ходила в школу – получила оценки за первую четверть, и ей оформили аттестат, который был заверен и переведён на английский. С этим документом Зоя могла поступить в американскую школу. Но учёба в Америке казалась Зое чем-то фантастическим, отдалённым от реальности, ведь их переезд мог сорваться в любую минуту. Нужно было выкупить билеты, а для этого требовались невероятные усилия, потом надо было получить разрешение из ОВИРа, а ещё надо было собрать вещи и продать квартиру. И Зоя парила в этом неопределённом пространстве. Она радовалась тому, что не надо ходить в школу каждый день, а можно там появляться по настроению. Она мечтала о том, что совсем скоро окажется в Америке, где сможет добыть красивую одежду: лифчики, варёнки, свитера – и чудесную, вкусную еду, но до конца в переезд всё равно не верила.

      С одноклассниками Зоя почти не общалась. Она рассказала об отъезде только Жене Куликову, обязав его не разглашать её тайну. И тут же выяснилось, что Женя, оказывается, тоже был евреем, только совсем не на четверть, а на все сто, и что они с его мамой давно мечтали об эмиграции, но та боялась туда ехать одна с Женей.

      – Только ты никому не говори, ладно, Зой? – попросил её Женя.

      – Так о чём рассказывать? Ведь ты ж никуда не едешь!

      – О том, что я еврей. И вообще. Никогда не знаешь, на кого попадёшь. Кругом столько антисемитов, – пожал плечами Женя.

      – Да не буду я никому рассказывать, да и кому это интересно? – заявила Зоя, повторяя слова родителей.

      – Ой, какая ты наивная! Это всё потому, что ты не еврейка на самом деле,