Ночь, придуманная кем-то. Александр Щёголев

почему у вас все занято? – вонзился в ухо женский голос. Причем, знакомый голос. Но чей?

      – Извините, тут по междугородному разговаривали, – вежливо откликнулся мальчик, он был хорошо воспитан. – Кстати, не очень долго было занято… Вам кого позвать?

      – Тебя, дорогой, больше некого. Не узнал?

      Вот теперь Александр узнал.

      – Ой, – позорно промямлил он.

      – Брата, конечно, дома нету, – с удвоенной мощью зазвенела следовательша.

      – Нету.

      – Значит, так. Слушай меня внимательно, дорогой. Если твой братец вдруг объявится, передай ему, чтобы не дурил. Все равно найдут. Это ему обещаю я, капитан Мелкач.

      – А что случилось? – спросил Александр. Он был почти спокоен, честное слово. Только фразы получались с трудом – сердце колотилось в горле.

      – Не волнуйся, он знает.

      – Да не виноват Игорь! Я же вам все рассказал, почему вы мне не верите?

      – Дорогой мой, – ласково сказала женщина, – кто же спорит? Ты такой умный, а не понимаешь – если не виноват, пусть приходит, разберемся. Зла ему никто не желает. Ладно, отбой, мне некогда. Хорошо запомнил, что передать?

      – Нет! – выдохнул воспитанный мальчик в ненавистный канал связи. Затем продолжил, согласуя дыхание с сердцебиением. – Если не скажете, что случилось, никому ничего не передам! Сейчас тетрадь достану и буду сочинять про живую статую! И все, понятно?

      Не сдержался. Не сдержался, увы.

      – О! – искренне восхитилась следовательница. – Характер у мужика прорезался. А вот сочинять не советую, кто-нибудь обязательно раскусит… Ну что ж, если тебе интересно, обрисую ситуацию. Решила я после разговора с тобой послать наряд к вам в садоводство, прояснить с твоим хваленым Игорем кое-какие неясности. А парни милицейскую машину увидели, и в рассыпную, будто настоящие бандюги. Что мне после этого прикажешь думать?

      Александр молча открывал и закрывал рот. Действительно, что он мог «приказать думать» этой облеченной властью женщине?

      – Ладно, отбой, – вколотила она последний гвоздь. И отключилась, удовлетворенная проделанной работой.

      Маленький человек вновь остался один – застыл, ссутулившись над тумбочкой. «Отбой, – крутилось в голове страшное словечко. – Отбой, отбой…»

      – Отбой, – проговорил он с отвращением. И привычным движением поправил очки.

      – С кем это ты так шикарно беседовал? – поинтересовался дядя Павел. Оказалось, он уже покурил и теперь стоял перед дверью в свою холостяцкую комнатенку.

      – Да ну их, – пробормотал Александр, глядя в пол. – Придурки.

      Сосед понимающе кивнул:

      – Отлично сказано.

      Действие №2: Институт

      Фонарь, охраняющий институтский двор, расстреливает кафедру в упор. На стене казенного помещения в окружении застывших черно-белых фантомов колышутся, то сливаясь в одно целое, то распадаясь, две тени. Одна тень в руках другой – в голодных мальчишечьих руках.

      За окном – поздний вечер. Почти ночь.

      Боже, как все это романтично.

      А