Фотограф. Гектор Шульц

Красавица, – кивнул я, смотря на результат своих трудов. – Но я все еще не понимаю, какая Тебе от этого польза?

      – Что ты заладил о пользе, – сварливо буркнул Он. Я услышал, как скрипнуло старое кресло у окна. – Скажем так, Меня забавляет наблюдать за тем, как одна душа пытается изменить другие души. Да, Я мог бы и сам этим заниматься, но у Меня и других забот хватает.

      – Пугать до чертиков несчастных алкашей, пока те не обосрутся и не выпрыгнут в окно, приняв Тебя за белую горячку? – сварливо ответил я и мстительно улыбнулся, почувствовав капроновый шнур на шее.

      – Могу проделать этот фокус с тобой, если не перестанешь выказывать непочтительность, – холодно заметил он. Настолько холодно, что моя ладонь прилипла к банке с пивом, а сердце на миг онемело от холода.

      – Прости, – вздохнул я, понимая, что съязвил незаслуженно. Все-таки я сам согласился на эту работу. И от результатов моей работы зависела та боль, которую испытывал не только я.

      – Прощаю, – проворчал Он. Судя по тону, нихера он не простил. – И даже отвечу на твой невежливый вопрос. Обычно Я задаю вопросы, а не Мне их задают. Но спишем это на твой шок. Все-таки первая душа. Пусть и гадкая, как колодезная жаба… Видишь ли, Я предпочитаю использовать помощников из числа тех, кто мне должен.

      – А я-то Тебе что должен? – нахмурился я, не понимая, куда Он клонит.

      – Ты почти сдох, – напомнил Он. – Ты звал Меня, Я пришел и дал тебе работу. Ты согласился её выполнить, чтобы боли стало меньше. Все просто. Пока ты работаешь, действует соглашение. Откажешься, и сам знаешь, что будет.

      – Невеселые перспективы, – хмыкнул я, закуривая сигарету.

      – Так обычно и бывает, когда заключаешь со Мной сделку, – улыбнулся Он, обдав душу льдом. Что за ебаное нечто я впустил в свою жизнь? Кто бы на этот вопрос мне ответил… – Но, как и у каждой сделки, у этой есть плюсы, а есть и минусы. Ему, – я понял, что речь о фотоаппарате, – нужны души. Если он их не будет получать, тебе будет больно. А раз тебе будет больно, то и ей будет больно. И боль будет становиться все сильнее и сильнее. Нет, ты не сдохнешь от этой боли. Но запросто сойдешь с ума.

      – Я могу фотографировать любых людей? – уточнил я, догадываясь, каким будет ответ.

      – Абсолютно любых. Ты сам выбираешь души, сам выбираешь, какие из них менять, а какие оставлять без изменений.

      – Что мешает мне выбирать только нормальных людей?

      – Ничего. За исключением того факта, что нормальных нет. Есть разной степени черноты. Со временем ты станешь видеть больше, Адриан. Фотоаппарат поможет тебе в этом.

      – Ладно, это экономит Тебе время, но не проще нанять табун фотографов? – удивился я. Он снова хохотнул.

      – Не проще. Только испытывающий боль способен менять души. Только тот, чья душа сама меняется. А твоя душа, мой омерзительный человечек, говнистее, чем самая говняная говнина, как ты любишь говорить. И она тоже меняется. Меняя других, меняешь себя. Как тебе, а?

      – Нихера непонятно, – честно ответил я и рассмеялся.