Дикое солнце. Андрей Анатольевич Посняков

задал, наконец, вопрос.

      Старуха обернулась, осклабилась.

      – Считай, что почти дома.

      – А как же интернат? – спросил, то есть, хотел было спросить Эд, только вот никак не мог вспомнить, как произноситься это чужое слово – «интернат»… Интернат – чужое слово? Ну и ну… Мозг вдруг услужливо подсказал слова – «приютский дом».

      – Приютский дом? – переспросила старуха. – А причем тут приютский дом? А, наверное, ты там вырос, после того, как…

      Она вдруг отвернулась, словно бы прикусила язык, и снова подлила на сковородку масла.

      Эд не отставал:

      – А вы кто?

      – Можешь называть меня матушка Рузамат, – обернувшись, соизволила улыбнуться старуха. – А ты, Элнар – гость в моем доме. Можешь быть спокоен, здесь никто тебя не найдет, так что спокойно набирайся сил перед дальней дорогой.

      – Перед дальней дорогой? – юноша удивленно хлолпнул ресницами.

      – Да, – кивнула матушка Рузамат, – Ты должен встретиться с Маггиром. К сожалению, не все получилось так, как хотелось бы.

      – Кто такой этот Маггир?

      – Придет время, и ты все узнаешь.

      Старуха отвернулась и, несмотря на все уговоры Эда, не произнесла больше ни слова. Зато приготовленное ею жареное тесто с мясной начинкой оказалось выше всяких похвал. Танкир – называлось это блюдо, впрочем, привычнее было бы произнести – «пироги».

      Эд – или Элнар, старуха называла его только так – попытался было встать, но тут же без сил рухнул на свое ложе. Голова кружилась, поташнивало, а во всем теле ощущалась какая-то противная слабость.

      – Лежи, – строго приказала хозяйка. – Ты еще слишком слаб.

      – А когда я смогу встать?

      – День, другой, третий. Все зависит от воли богов.

      – От воли богов, – эхом повторил юноша.

            Боги оказались милостивы: уже следующим утром гость – или беглец? -почувствовал себя куда лучше и, испросив разрешения хозяйки, наконец, вышел из хижины.

      – Не заходи далеко в лес, господин, – предупредила старуха. – Места здесь глухие.

      Кивнув, Элнар пригнул голову, чтобы не удариться о низкую притолоку, и вышел наружу.

            Хижина тетушки Рузамат стояла на высоком холме среди густого леса – уходящие в небо сосны, темные раскидистые ели, могучие дубы, еще какие-то незнакомые деревья с толстыми, морщинистыми стволами. В густом подлеске – смородина, крыжовник, малина – весело щебетали птицы, ласково пригревало солнце, а небо над головою было настолько голубым и высоким, что хотелось петь.

      Непролазный лес тянулся во все стороны, насколько хватало глаз, а внизу, а деревьями, блестела широкая гладь озера. Чуть левее, за невысоким холмом, поросшим рябиной и стройными кленами, урочища сменялись редколесьем и лугом с высокой густо-зеленой травой. Луг полого спускался к самому озеру, а дальше опять начинался лес – темный, непроходимый, угрюмый.

            С вершины холма, от хижины, к озеру спускалась тропинка, вьющаяся средь стволов и зарослей. Заметно