Дикое солнце. Андрей Анатольевич Посняков

пожаловался. – Озяб я что-то, простыл, что ли… А, вот и наш Димуля… Эй, не проходи мимо!

      Подросток испуганно вздрогнул и обернулся:

      – Здрасьте, дядя Коля.

      – Видались уже, племянничек. Чего так долго?

      – Да разговаривали. Так, ни о чем. Следующего-то звать?

      Зубов с завхозом переглянулись:

      – А кого следующего?

      Димуля пожал плечами:

      – Да ему все равно, похоже. Ой, нет… Он сказал, что б новичка – последним.

      – Новичка? А откуда он о нем знает, а, Дима?

      – Так мы ж говорили!

      – Ладно, позовем. Ты иди, иди, Дима, что встал?

      – Козлы, – войдя в темную палату, злым шепотком выругался Димуля. – Даже закурить не дали, пожадничали.

      – Ну, как там? – кто-то не спал, ну, ясно кто – Гриля.

      – Да так… Кстати, можешь сейчас и пойти. Там чаем поят, конфетами угощают.

      – Конфетами? – поднимаясь с койки, оживился Гриля. – Это хорошо. А куда идти-то?

      – В воспитательскую.

      Сунув ноги в разношенные тапки, Гриля прошаркал по полу и, скрипнув дверью, вышел в коридор.

      Проводив его взглядом, Димуля сплюнул на пол. Не очень-то ему нравился Гриля – вроде и не полный придурок, как почти все здесь, но тупой! Лучше б с новичком переговорить, все равно не спится.

      – Эй, Эд… Ты спишь? Спит, черт… Разбудить, что ли? Все равно ведь потом будить… Эд, проснись, а! Ну же…

      – Я не сплю, – тихо, одними губами, прошептал новенький. – Что там?

      – Иностранец один. Усыновитель… Так, ничего, вежливый, не жадный. Чаем угощает, конфетами.

      – А, – Эд зевнул. – А я тут причем?

      – Так он со всеми переговорить хочет. С тобой – тоже. Смотри, конфет не останется.

      – Да не люблю я конфеты.

      – Ты вообще ничгео не любишь, – хмыкнув, Димуля покачал головой и понизил голос:

      – А вообще он, иностранец этот, странный. Говорит, что из Штатов, а городов американских не знает! Я его спрашивал, откуда он, говорит – из Новой Англии, из Лос-Анджелеса.

      – И что?

      – Так Лос-Анджелес это вовсе не Новая Англия! Лос-Анджелес на западе, на побережье, а Новая Англия – на востоке, даже на северо-востоке, так что врет, гад, никакой он не штатник.

      – Димыч, – внезапно перебил Эд. – Мне кажется, как-то ты уж слишком умен для нашего заведения. Про Новую Англию, вон, знаешь… И что ты здесь делаешь?

      – А ты?

      – Я? Не знаю.

      – Вот я не знаю. Ладно, ты особо с гостем не разговаривай, человечишко он мутный… Впрочем, – Димуля вздохнул. – Другие сюда и не ездят.

      Эд вдруг закрыл глаза, показалось вдруг, словно в ушах его раздался чей-то предупреждающий голос, далекий, нереальны голос иного мира. Мира снов…

      – Как он выглядит, этот приезжий?

      – Противный такой, – махнул рукой Димыч. – Длинный, как глист, тощий, сутулый. Нос, как у птицы, острый, глаза запавшие, черные. Неприятный тип.

      Тощий, высокий, сутулый. Выдающийся вперед нос, запавшие глаза, землистая кожа. Как же они звались в снах?