Улица Юных разведчиков. Андрей Анатольевич Посняков

Проинформировали:

      – Товарищи, эшелон с эвакуированными из Ленинграда задерживается на два часа…

      На два часа…

      Рокотов, конечно, вывернулся. Да и обходчик – или кто он там был – на миг отвлекся, и ребята бросились со всех ног к стоявшим в тревожном ожидании людям. Затерялись, затерлись в толпе.

      – А много народу-то! – начал было Колька, невзначай толкнув локтем высокого парня в сером добротном костюме – «паре», при белой рубашке и светлой пижонской кепочке. Парень оказался знакомым… но, так, шапочно. Раньше в одной с ребятами школе учился, а сейчас… работал, что ли, где. Звали его, кажется, Лаврентий. Или – Леонтий. Как-то так. Ну да – Леонтий. Леонтий Тихомиров.

      – Ты что толкаешься-то? – оглянувшись, парень погрозил кулаком, красивое, как у какого-то знаменитого артиста, лицо его исказилось. – Сейчас вот, как дам!

      Наверное, он и в самом деле ударил бы, не посчитался бы с народом. Колька, понятно, ответил бы, завязалась бы драка, а там…

      Однако, вмешалась Любка.

      – Здравствуйте, Леонтий, – произнесла она с неожиданно смущенной улыбкою. – Что же вы вчера в клуб не пришли?

      – Ой, здравствуй… – Леонтий растянул губы в улыбке. Не очень-то приятной, как почему-то показалось Костику. Какой-то хищной, оскаленной… Нет, ну, впрямь – показалось.

      – Я приходил, да. Правда, поздновато уже. Часов в одиннадцать.

      – А-а, вот потому-то я вас и не видела. Мы с девочками недолго совсем были.

      – А Валя Кретова с вами была?

      – Н-нет… – Люба покусала губу с некоторой досадою. – Хотя, не знаю. Наверное. И была. Но, не с нами. Она ведь старше.

      – Жаль, что не видела… Ну, пока, – Леонтий отвернулся и, прощаясь, хотел было дать Кольке «леща» – да промахнулся, раззява.

      – Пижон чертов! – крикнул ему в спину Рокотов. Костик ничего не сказал, а Любка… Любка почему-то вздохнула до прошептала себе под нос:

      – И что вы все о Кретовой спрашиваете? Что в ней такого-то?

      Через два часа поезд не пришел. Не пришел и через три. Наверное, что-то случилось. Вовсе не обязательно – страшное. Вполне могли задержать – пропустить воинские эшелоны. Время такое – война…

      Уже забрезжил рассвет, и где-то на востоке, за лесом, вдруг вспыхнуло солнце. Резко, словно бы вынырнуло, ударило по глазам расплавленным золотом…

      Как раз в этот момент где-то за лесом и раздался, наконец, паровозный гудок. Уже совсем-совсем близко.

      – Эшелон! – по всей платформе прокатился радостный гул. – Едут уже. Едут!

      Вот показался поезд. Сбавляя ход, выскочил из-за леса. Подрагивая на стрелках, плавно проплыл мимо платформы черный, окутаны паром, локомотив. Запыхтел, останавливаясь. Машинист дал гудок. На платформе разом вспыхнули фонари. Как видно, начальник станции взял на себя ответственность. Решился-таки осветить… зачем-то! Заечм? Ведь утро уже. Наверное просто перенервничал, как и многие.

      Темно-зеленые вагоны с шумом причалили к краю платформы. Распахнулись двери…

      – Товарищи, товарищи, осторожней!

      – Давайте вот, как для разгрузки,