Когда ты станешь моей. Книга 1. Мария Высоцкая

сглатывает, и я вижу, как подергивается кадык.

      – Сейчас принесу воды.

      Пока я наливаю в кружку воду, Борис о чем-то разговаривает с Маратиком. Они делают это очень тихо, и я спиной чувствую их взгляды, то и дело касающиеся моей спины. Оборачиваюсь и твердой походкой направляюсь туда, протягиваю Боре стакан.

      – Спасибо. Поехали в город, здесь я потом разберусь.

      Лукьянов кивает, натягивая кожаную куртку на голый торс, и почти сразу выходит на улицу.

      – Подругу свою поднимай, – указывает в сторону терраски, – они там с Рыжим.

      – Ладно.

      Быстро передвигая ногами, оказываюсь в светлом пространстве террасы, посреди которой стоит высокая железная кровать.

      – Мартынова!

      Анфиска подскакивает на ноги, а увидев меня, меняется в лице.

      – Я тебя сейчас убью. Совсем больная?

      – Вставай, мы уезжаем.

      – Да? Уже день? – выглядывает в окно, а после брезгливо смотрит на Рыжова. – Блин, я что, с ним, что ли?

      – Видимо, – пожимаю плечами, – жду тебя во дворе.

      Глава 8

       Вилейкин жил в центре города, в скромной пятикомнатной квартире, доставшейся от родителей, которые ровно год назад эмигрировали куда-то в Европу. Да и сам Веня не слишком вписывался в быт нашего города, внешне вполне непримечательный парень, невысокого роста, с чуть кудрявыми темно-русыми волосами, узкими плечами и очками на пол-лица, жил какой-то своей очерченной от основной массы жизнью.

      Сразу после школы Веню отправили в Москву, к родственникам матери – учиться, вернулся он год назад, еще в столице подсев на наркоту. Наша деревня, по мнению его предков, должна была стать местом реабилитации, но, как оказалось, Вилейкин не только не завязал, но и попал в гущу событий, связанных со сбытом этой дряни в нашей области.

      Так как Веня был единственным знакомым мне человеком, который мог быть в курсе о тех, кто на меня напал, плавая в недалекой от них среде, с раннего утра я выдвинулся к нему.

      Квартира, куда меня впустила какая-то размалеванная девка, похожая на проститутку, очень отличалась от того, что я видел, приходя сюда школьником. Высокие потолки, забитые техникой и мебелью комнаты, единственное, что осталось прежним. В остальном полная разруха и бардак, местечко, больше смахивающее на притон. В холодильнике банка черной икры, сверток красной рыбы и еще куча всякой всячины, что странно, исходя из присутствующих здесь людей. Их много, и они явно не соображают, что происходит.

      Вилейкин сидит в углу комнаты, которая когда-то была кабинетом его отца. Его тушка покоится в черном кожаном кресле, руки расслаблены, а глаза изредка моргают.

      Запираю за собой дверь, ставя стул перед Веней спинкой к нему. Открываю плотные алые шторы, впуская в комнату солнечный свет. Воздух, переполненный дымом, кажется затуманенным, что четче видно под яркими лучами.

      – Здорово, – сажусь, упираясь руками в спинку.

      Веня прищуривается, склоняя голову вбок.

      – Доронин?

      – Я. Жизнь у тебя кипит, смотрю, – оглядываюсь по сторонам, останавливая взгляд на полке, уставленной книгами.

      – Саня?

      – Веня,