Бабло побеждает зло. Анастасия Сергеевна Столярова

и захлопываю окно, она не сопротивляется, я швыряю ее на диван, она в одной майке на тонких бретелях и потому выглядит нелепо, отталкивающе худой, ее руки похожи на две тонкие сломанные веточки, она тихо смеется:

      – Ну и зачем ты это сделал?

      Я хмыкаю:

      – Не хочу отскребать тебя от асфальта. Захочешь прыгнуть – прыгнешь после моего ухода, идиотка… Меня потом затаскают по ментовкам. И будут терки с отцом. Зачем мне это нужно?

      Она негромко смеется:

      – На мгновение я подумала, что ты беспокоишься, что потеряешь своего единственного друга. Знаешь, почему-то всегда люди кончают жизнь самоубийством в одиночестве. Наверно, это неправильно. Ведь смерть – это не конец, а просто переход в другой, более совершенный мир. И в такой момент лучше, когда рядом находится близкий тебе человек. Когда мы рождаемся, рядом находится самый близкий нам человек, наша мама… Почему же в момент смерти мы так часто бываем одни… мы и так слишком одиноки и никому нет до нас дела…

      Ее совсем плющит, она машет мне рукой в сторону спальни:

      – Там немного осталось. Если хочешь…

      Это приводит меня в неописуемую ярость:

      – Отец дома. Ты хочешь, чтоб он увидел меня вмазанным?

      – Тогда нафига ты пришел?

      Я и сам не знаю, для чего я здесь, наверное, чтобы хоть как-то убить время и не тащиться в место, которое сейчас по ошибке называется моим домом. Там дом моего отца, мачехи, сводных сестер, но не мой. Я усмехаюсь про себя, получается, что я бездомный. Я иду на кухню, в раковине целая гора давно немытой посуды, я нахожу в шкафу чистую чашку, завариваю себе чай и вызываю такси, иногда я думаю, что нашу с ней дружбу давно пора заканчивать, ведь, по сути, у нас разные интересы, взгляды и стремления, но я не хочу лишать себя этой тоненькой ниточки, идущий из прошлого. Тогда я был другим, но и она была другой, глупой девочкой с двумя большими косами, завязанными белыми бантами.

      Она подходит ко мне сзади и обнимает меня руками:

      – Бедный мальчик, бедный Ванечка… Тебе грустно и одиноко. Тебе хочется, чтобы тебя пожалели…

      Я молчу:

      – А что это за парни, с которыми ты так самозабвенно трахалась?

      Она улыбается:

      – Я думала, уж не спросишь. Я видела их сегодня впервые в жизни, какие-то хиппи, имен не помню.

      Я качаю головой:

      – Все-таки ты шлюха… Грязная, потасканная шлюха…

      Она смеется:

      – Почему? Я просто хотела подарить себе и им несколько мгновений счастья… Я давно заметила, что все разговоры о сексе вызывают у тебя такую реакцию. Это комплекс. Или психологическая травма…

      Я с сомнением качаю головой:

      – Просто ты женщина. А все женщины – шлюхи. Грязные отвратительные шалавы… Вот скажи мне – ты веришь в любовь?

      Она не раздумывает ни мгновения:

      – Конечно. Все девочки верят в любовь…

      – Вот, – с торжеством восклицаю я. – Это значит, что ты шлюха! Любовь может служить оправданием самым мерзким твоим поступкам. Может быть, скажешь мне, что любишь этих чмошноков, с которыми ты сегодня трахалась?

      Она