Бабло побеждает зло. Анастасия Сергеевна Столярова

глаза темнеют от гнева, но он сам нас учил, что показать свою обиду – значит, показать свое поражение.

      – Не нужно. Хорошо, что ты мне сказал. Прямо сегодня поеду в салон и устрою головомойку менеджеру, что за херь они мне впарили…

      – Да, они посчитали тебя лохом, который не может отличить дрянь от оригинала. Хорошо, что я тебе сказал. Ну тогда пока…

      Естественно, ни в каком салоне он их не покупал, а приобрел в каком-нибудь интернет-магазине, торгующими репликами брендов. Я выхожу из аудитории, когда он окликает меня.

      – Давно хотел спросить, Ян, зачем ты сюда ходишь? Зачем занимаешься? Насколько я могу судить, проблем с телочками у тебя нет…

      Я пожимаю плечами, я и сам не знаю, для чего я сюда хожу, мы жмем руки, и я выхожу на улицу, уже совсем стемнело, вся улица нарядно сияет огнями витрин. Я совсем не хочу ехать домой, поэтому я сажусь на метро и еду в центр, лениво переписываясь в чате с какими-то случайными девчонками, у них нет имен, только ники:

      – Я тащусь от новой песни Artik & Asti, ты уже слышал?

      – В пятницу идем в клуб, будем колбаситься до утра…

      – В прошлый раз я перебрала с мартини…

      Мне это вскоре надоедает, и я просто смотрю в окно, за ним абсолютная темнота, лишь иногда из темноты выступают грубые очертания электрических кабелей, когда мы приближаемся к очередной станции. Я выхожу из вагона и поднимаюсь наверх, меня задолбало ездить на метро, но отец вернет машину не скоро, не раньше, чем через год, я кривлюсь, меня тошнит от его принципиальности, давно устаревшей как кассетный плеер или пуховики Luhta. Тогда пусть будет таким же принципиальным в отношении своих любовниц, пусть приводит всех домой, это будет смешно. Смешно наблюдать наигранное удивление мачехи, она же старательно делает вид, что ничего не знает. Я иду вдоль набережной и смотрю на темную, покрытую мелкой рябью воду, накрапывает мелкий дождь, но народу все равно много, впереди я вижу одинокую девичью фигуру в плаще, она зябко подняла воротник и тоже смотрит на темную воду, у нее достаточно длинная строгая юбка и мечтательный взгляд, устремленный вдаль, она похожа на романтичную дуру с филфака. Я подхожу к ней и встаю рядом, мы вместе какое-то время смотрим на воду, она искоса поглядывает на меня:

      – Ну и? – наконец не выдерживает она.

      – Что «и»?

      – Может, что-нибудь скажешь?

      Я смотрю ей в глаза и с грустной улыбкой декламирую:

      Я спал, и смыла пена белая

      Меня с родного корабля,

      И в чёрных водах, помертвелая,

      Открылась мне моя земля.

      Она полна конями быстрыми

      И красным золотом пещер,

      Но ночью вспыхивают искрами

      Глаза блуждающих пантер…

      Она в замешательстве смотрит мне в глаза:

      – Будешь мне врать, что сам сочинил? – она недоверчиво щурит глаза, я насмешливо смотрю ей в глаза:

      – Нет, конечно, маленькая невежда… Это один из поэтов Серебряного века, одинокий, всеми непонятый и рано погибший… У него была тяжелая судьба