Анна и волки. Салма Кальк

– это был браслет и небольшая нитка на шею. Потом нашла в куче две старые серебряные серёжки с яшмовыми бордовыми кабошонами и положила каждую меж уже пришитых алых лент. Вокруг – серо-зелёная яшма, янтарь, жемчуг, сердолик. Как на старинной чаше, что стоит на камине в гостиной и передаётся в их роду из поколения в поколение уже не одну сотню лет! Только чаша была золотая, украшенная крупным ровным жемчугом, двумя сапфирами, рубином и изумрудом. Отец однажды порывался отдать её в залог за что-то там, но бабушка его чуть на месте не убила, и больше он на эту чашу глаз не поднимал.

      Жемчуг, доставшийся Анне, был не особенно ровный, но отливал на солнце перламутром, янтарные же бусины были прозрачны, как капли дорогого золотого вина из отцовского погреба. А самыми приятными на ощупь оказался сердолик – бусины разного цвета от тёмно-красного, почти коричневого, до прозрачного золотисто-белого, с полосками, прожилками, вкраплениями – но все ровные, изумительно гладкие, и если хотя бы мгновение подержать их в ладони – становились тёплыми на ощупь. Их хотелось пришить вот прямо везде, но Анна сдержалась. Жемчуг – статусный камень, начинаем с него, остальное потом. А сердолики вплетём в узор, а потом вот ещё хорошее место – на рукавах, укрепить разрезы. Вместо серебряных пуговичек – их всё равно нет.

      А хорошая песня только помогает и придумывать, и пришивать. Как и золотая игла.

      Анна не замечала часов, стало совсем темно – она зажгла свечи и вздрогнула от испуга, когда дверь со скрипом отворилась и на пороге появилась бабушка.

      – Анна, дитя, ты в порядке? Ты здорова?

      Что это с бабушкой? Почему она не ругается, ведь, судя по всему, Анна пропустила всё, что только можно – и ужин, и вечерние молитвы, и ещё что-нибудь.

      – Да, бабушка, я здорова. Со мной всё в порядке. Вы дозволили мне удалиться и шить, я удалилась и шью.

      – Ты пугаешь меня, дитя. Ты никогда не пропускала вечернюю трапезу!

      Это правда, Анна всегда отличалась от сестёр хорошим аппетитом.

      – Бабушка, я увлеклась, – опустила глаза Анна.

      – Ну-ка, покажи, чем это ты увлеклась? – строго спросила бабушка и подошла к столу.

      Анна поняла, что придётся признаться, и отступила.

      – Вот, посмотрите.

      Бабушка посмотрела на стол, на Анну, ещё раз на стол… потом села и тяжело оперлась на столешницу.

      – Ты где это взяла, признавайся? – а сама бледная-бледная.

      Интересно, что она подумала? Уж явно не то, что Анна пошла молиться, и ей Господь дал всё, что она попросила. И не то, что было на самом деле.

      – Бабушка, я ни с кем не спала и никого не грабила.

      – Понимаю, – кивнула она. – Откуда тогда?

      Понемногу к бабушке возвращался её обычный грозный вид.

      – Видите шкатулку? Я получила её в честном бою, – Анна решила подурачиться. Такое у неё было сейчас настроение – море по колено.

      – Что? – нахмурилась бабушка.

      – Я доблестно сражалась с полчищем огромных пауков в недрах чердака, они были мохнаты и злы,