После тебя только пепел. Алекс Хилл

я? Зашибись! Разве не видно? Хочешь так же? Давай я и тебе нос сломаю!

      Скользкая керамика не хочет задерживаться в руках, но я успеваю поймать тарелку, не дав ей разбиться.

      – Леша, – вздыхаю я, – мне жаль, что так вышло. Я пыталась его остановить.

      – Фигово пыталась!

      – Ты так говоришь, словно это из-за меня…

      Леша бьет кулаком по столу, ножки стула скользят по плитке с бурчащим скрежетом.

      – Это и есть из-за тебя! – Яростное дыхание брата обжигает затылок. – Ты проиграла ту партию! Ты и должна была отвечать!

      Сжимаю тарелку так сильно, что она едва ли не трескается в моих руках. Не могу поверить, что он говорит это мне. Да если бы не я… он ведь сам меня заставил… он…

      – Скажи родителям, как все было на самом деле, – решительно произношу я.

      – Че-е-е? – тянет Леша недоуменно. – Тебе батя вместе с волосами и мозги выбрил? Ты где дерзости нахваталась? В новом колледже? Да тебя там затаскают, как шваль! Как тебе Мнац, а? Ты его потом отблагодарила за то, что он меня отделал?

      Кровь ударяет в голову. Каждое слово брата взрывается во мне снарядами с кислотой. Я же его защитила! Отвезла в больницу, нажила кучу неприятностей, а он… Ему плевать. Он не считает меня сестрой, даже за человека не принимает. Сколько еще я буду себя обманывать и верить в то, что когда-нибудь это изменится?

      Тарелка дрожит в руках. Кажется, я могу раскрошить ее одним нажатием или одним резким движением подправить Лешке лицо еще немного. И почему-то второй вариант принимается с большим воодушевлением, но здравомыслие все еще при мне.

      – Почему ты ко мне так относишься?

      – А как я должен к тебе относиться? – едко произносит Леша. – Тебя нам подкинули, но никто не спросил, хотим ли мы этого. От тебя одни только проблемы.

      Ложь. От меня никогда не было проблем.

      – Леша! Алена! Проводите бабушку! – кричит тетя Рита.

      – Пошли, – бросает Леша. – Потом закончишь.

      Выходим с братом в коридор и по очереди обнимаем бабушку Надю. Я последняя, поэтому позволяю себе задержаться в кольце ее нежных рук, чтобы впитать в себя как можно больше человеческого тепла.

      – Жаль, что ты уже уезжаешь, – говорю я, с трудом сдерживая слезы, причин для которых слишком много, чтобы выделить только одну.

      – Да я что-то нехорошо себя чувствую, – отвечает бабушка и отступает назад, касаясь холодными пальцами моей щеки. – Как ты похожа на отца с этой прической, – печально смеется она, и на ее светлых глазах появляется влажная пелена.

      – Спасибо… – шепчу я, горько улыбаясь, и отхожу в сторону.

      – Ну пока, семейство! Ведите себя хорошо! – дает последний наказ бабушка и выходит из дома.

      Никто не двигается с места. С улицы доносится хлопок металлической двери и звучит двигатель машины.

      Три…

      Два…

      Один.

      Меня буквально прижимает к стене волной враждебности. Дядя, тетя и брат смотрят, как настоящие волки. Вот где они живут. И я всегда была среди них, но не с ними.

      – Что