Слепая совесть. Нидейла Нэльте

курит, едкий запах дыма, фиолетовые жгуты нервного расстройства, переживает. Разговаривают ни о чем, боятся.

      – Я Алму пригласила… – сообщает Ноэлия. – Если император не будет возражать.

      – Да что б ему возражать, женщины в Айо никогда не лишние, – шорох одежды от пожатия плечами. – Тебе-то родное лицо рядом, я понимаю. Но помощи от нее не жди, себе на уме твоя Алма. Я люблю тебя, ты же знаешь, но никому не пожелала бы ехать в Айо, – опасливая волна в мою сторону. Чем их так Айо пугает? Не понимаю.

      Ноэлия все хочет что-то спросить – о записке, наверное, – да не решается. Тересия тоже полна сомнений, снова острый взгляд на меня, глубокий вздох.

      – Мне нужно уехать, девочка моя, – наконец, сообщает.

      – Куда?! – сиреневая печаль, фиолетовая тоска. – Надолго?

      – Постараюсь к твоей церемонии успеть, моя хорошая, – по ауре ползет, передвигается серое пятно: обманывает, умалчивает, интересно, император установил за ней слежку? Впрочем, для Ноэлии непосредственной опасности нет, остальное – заботы Лийта и прочих ответственных за службу охраны.

      – Ну не расстраивайся, – в словах мягкость, почти нежность.

      – Все в порядке, – голос Ноэлии дрожит, невыплаканные слезы. Быстро берет себя в руки, молодец девочка. Все-таки хорошей императрицей будет. – Когда уезжаешь?

      – Да вот сегодня, пришла тебя повидать.

      – Мы… увидимся еще?

      – Конечно! – голос бодрый, убежденный, а сама не верит. Может, отправить кого-нибудь следом? Не нравится мне это.

      Связываюсь на всякий случай с Лийтом, обращаю внимание на гостью Ноэлии.

      «Следим», – сообщает. Значит, правильно сделал, не то решат, будто невнимателен или не справляюсь. Тут же ощущаю легкий контакт, узнаю Ивена.

      «Через два часа будем, готовь невесту», – хмыкает. Иногда мне кажется, император слишком много вольностей ему позволяет. Впрочем, наверное, не просто так.

      «Передам», – отвечаю.

      – Простите, моя госпожа, через два часа за нами приедут, – прерываю разговор.

      Вздрагивают обе, оборачиваются ко мне.

      Ноэлия

      – Спасибо, – киваю.

      – Ну… я пойду, наверное…

      – Уже? – пугаюсь, неужели могу больше не увидеть?

      Обидно так, дела у нее какие-то, не могла подождать? Ничего толком не знаю о ее жизни, но уезжала она не так уж часто! Мы постоянно созванивались, бывало, когда грустно и тоскливо – наберу ее, и полегчает.

      Тересия садится на кровать, поднимает куклу, которая так и лежит на покрывале. Начинает расправлять волосы, теребить складки платьица. Вздыхает.

      – Так вышло, моя хорошая, я этого не хотела. Не серчай на старуху.

      Присаживаюсь рядом, обнимаю, вдыхаю любимый с детства горчащий запах. Не расплакаться бы. Поглаживает по волосам, что же я буду делать там, за сотни километров, без ее голоса, рук? У меня ведь никого. Ну почему она не захотела поехать, что ей здесь?

      – Я бы тебе все отдала, что смогла бы, – не выдерживаю. – Императрица ведь имеет право на свои прихоти