Горячая линия. Юлия Резник

либо по одной розе на каждую. Ты что, вообще ничего не слышала?

      Варя виновато покачала головой.

      – Лучше, наверное, тюльпаны. Розы, конечно, красивые, но на дворе весна.

      – Давай, – согласилась Надя и потянулась к вазе. В этот момент кто-то с силой толкнул ее в спину. Надежда пролетела с полметра и только каким-то чудом удержалась на ногах, в последний момент ухватившись за Варину руку.

      – Эй! – возмутилась громко.

      – Извините. Я вас не заметил, – проблеял высокий и тощий как жердь парень.

      – Да ты Плутон должен был увидеть с такими-то линзами, а ты не заметил меня?!

      Надька воинственно выпятила вперед тощую грудь, парень попятился.

      – Мне очень жаль. Просто народу много. Не протолкнуться ведь.

      – Поэтому ты решил потихоньку от него избавляться? От народа-то?

      – Надька, прекрати! Ты что, не видишь, он полностью деморализован, – хохотнула Варя.

      – Ха! Вот что за мужики пошли? Я его шуганула, а он и хвост поджал. – Надя таки дотянулась до вазы с цветами и принялась машинально отсчитывать нужное им количество, бросая на парня долгие взгляды из-под ресниц. Варя процесс работы снимала на телефон. – Знаешь что?

      – Что?

      – Думаю, он пришел за букетом своей мамуле. Точно тебе говорю. Маменькин сынок.

      – Ну, не знаю. – Варя уставилась на цветы, выключила запись и отложила в сторону парочку тюльпанов, лепестки которых замялись: – Надь, ты получше старайся выбирать. Не то завянут быстро.

      – Они и так быстро завянут. Потому что не от чистого сердца.

      – Глупости! Наши старички своим подружкам будут их дарить от души, а от какого сердца нам цветочки на халяву достались – дело третье. Надо попросить завернуть их в бумагу.

      – Зачем? Тут бежать десять метров. Поди, не замерзнут.

      – Ну, как знаешь. Тогда неси к кассе. И вот же опять завядший. Куда ты только смотришь, Надь?

      Смотрела Надежда на парня. А тот на нее. Но подойти и начать знакомство как-то по-новому не решался. Их переглядывания тянулись столько, сколько им упаковывали цветы, но дальше дело как-то не двигалось.

      – Ну, чего стоишь? Пойдем, – сникла Надежда. – Не осталось нормальных мужиков. И знаешь что? Это мы их разбаловали.

      – Мы?

      – Ну да! Возомнили о себе невесть что. Даже твой бомж…

      Варя толкнула дверь, ведущую на улицу, над головой весело зазвенел колокольчик.

      – А что мой бомж?

      – Тебе не звонит! Вот… вот до чего мы дожили. Бомжи и те харчами перебирают.

      – Если бы так.

      – Если бы? Ты с ума сошла?

      – Нет! Просто боюсь, как бы с ним чего не случилось. Он же… – Варя осеклась. Не знала, как объяснить подруге то, что у нее внутри кипело. Он же суицидник. И пусть в последний их разговор он больше не угрожал расправой, пусть больше слушал ее, а когда говорил, звучал вполне стабильно, но… Если эта мысль уже засела ему в голову, ожидать можно было чего угодно! А она вместо того, чтобы порасспрашивать Захара Ивановича, выискивая проблему, загрузила его своими. Вот так. И наверняка ведь