Битва за безмолвие. В поисках «византийства». Дмитрий Тараторин

он учинил тщательное расследование и поиск главного проповедника. В ходе допросов таковой был выявлен. О последующих событиях (которые подлинно можно охарактеризовать как триллер) красочно повествует дочь императора Анна в своем жизнеописании императора «Алексиаде»:

      «Василий – человек в монашеском одеянии, с иссохшим лицом, безбородый, высокого роста (весьма ловкий в распространении нечестивого учения). Самодержец, желая с помощью убеждений принудить Василия раскрыть перед ним самые затаенные мысли, воспользовавшись благочестивым предлогом, призывает его к себе. … Василий сначала притворялся; будучи настоящим ослом, напяливал на себя львиную шкуру и не поддавался на эти речи, однако, возгордился от похвал – ведь император посадил его с собой за стол. Во всем помогал Алексею и вместе с ним устраивал эту инсценировку его брат – севастократор. В конце концов Василий выложил учение своей секты. Каким образом это происходило?

      Помещение, где находились императоры вместе с этим негодяем, открыто говорившим и выкладывавшим все, что у него было на душе, отделялось от женской половины занавесом, и находившийся за занавесом писец записывал все, что говорилось. Болтун возомнил себя учителем, император притворился учеником, а в это время секретарь записывал поучения Василия. Все дозволенное и недозволенное говорил этот богомерзкий муж и не умолчал ни об одной из своих богопротивных догм. Он с презрением отозвался о нашей теологии, оклеветал все церковное управление и, о ужас, святые храмы именовал храмами бесов; он также порицал и объявил дурным почитание тела и крови того, кто был первым архиереем и первой жертвой.

      Что же дальше? Император сбрасывает маску и подымает занавес. Собрался весь синклит, сошлось воинство, присутствовало также высшее духовенство. На патриаршем троне столицы восседал тогда блаженнейший среди патриархов господин Николай Грамматик. Было оглашено богопротивное учение Василия, улики были неопровержимыми».

      Надо отдать должное императору-интеллектуалу. Он не отправил ересиарха немедля на костер, но долгое время содержал его в заключении, периодически с ним полемизируя. И лишь убедившись в бесполезности сего, он назначил день массовой казни.

      «Все обвиняемые в богомильской ереси были выведены на средину, и самодержец приказал вновь подвергнуть допросу каждого из них. Одни признали себя богомилами и ревностно отстаивали свою ересь, другие же совершенно отпирались, называли себя христианами и ничего не признавали, когда их обвиняли другие. Тогда Алексей, нахмурив брови, сказал: “Сегодня будут зажжены два костра, в центре одного из них в землю будет вбит крест; затем каждому будет предоставлен выбор: желающие умереть сегодня в христианской вере, отделившись от остальных, вступят в костер с крестом, придерживающиеся же богомильской ереси будут брошены в другой костер. Ведь лучше самому умереть как христианину, чем, оставаясь жить, подвергаться преследованиям как богомил и возмущать совесть многих людей.