Бросок на Прагу (сборник). Валерий Поволяев

не было.

      Бутылка опустела стремительно, Коняхин пустил в ход следующую, потом взял еще одну, стукнул рукояткой кинжала по запечатанной пробке. Мелкие сургучные сколы полетели в разные стороны.

      Два ящика водки были опорожнены в десять минут, скорость поглощения была необыкновенно высокой, Егоров был вынужден крикнуть, не прекращая общения с американцами:

      – Бойцы, где подмога?

      Подмога не замедлила появиться – разведчики Горшкова притащили еще два ящика водки, Коняхин снова принялся стучать кинжалом по горлышкам, следом за водочной подмогой прибыл Мустафа с внушительным свертком, сказал капитану:

      – Вот!

      Круглое лицо его светилось довольно.

      – Что это? – тихо спросил Горшков.

      – Первоклассное украинское сало. С худобинкой. И с чесночком, товарищ капитан.

      – Ты же мусульманин, Мустафа.

      – Ну и что? Сало мне, конечно, не положено есть, но это вовсе не означает, что я буду брезговать им всю оставшуюся жизнь. – Жесткие обветреннее губы Мустафы раздвинулись в улыбке.

      – В таком разе, Мустафа, пластай сало – удивим союзников.

      – Думаю, что не удивим, товарищ капитан.

      – Почему так считаешь?

      – Они там, в Америке своей, едывали все – и чертей жареных, и суп из одуванчиков, и тюрю с коньяком. Нет, товарищ капитан, таких людей удивить трудно.

      Американцы тем временем потчевали русских своим напитком – золотистым виски, ловко стряхивая с бутылок железные пробки, наливали в стаканы, следом кидали пару квадратных кусочков льда – чтобы пилось приятнее.

      Русские удивлялись:

      – Надо же!

      Угощали американцы и своей закуской – бутербродами с беконом, принесли несколько подносов.

      Ефрейтор Дик взял один бутерброд, подцепил пальцами ломтик бекона и, посмотрев на свет, произнес удивленно:

      – Надо же, облака видны!

      Коняхин, потянувшись за очередной бутылкой, хлопнул Дика ладонью по животу:

      – Ешь, пока живот свеж.

      – М-да, – согласился с ним Дик, – раз дают, то бери, если бьют – беги.

      – Наше сало с худобинкой лучше американского. – Мустафа успел напластать ножом уже целую гору закуски, разложил ее на пустом снарядном ящике, принесенном с берега, крупно нарезал хлеб, доставленный из штаба полка и широко раскинул руки: – Союзнички, налетай!

      Облака, висевшие с утра над Эльбой, поредели, попрозрачнели и разошлись в разные стороны, сквозь туманную кисею проклюнулось солнце, ненадолго проклюнулось – через несколько минут накрылось дымным сизым взболтком, на мост наползла недобрая тень, вместе с нею – что-то холодное, способное принести боль, но люди, толпящиеся на мосту, внимания на это не обратили совсем, они радовались: война кончается… Кончилась война.

      Акт о капитуляции еще не подписан, но это уже не играет никакой роли, – не суть важно это, – дело сделано, победа находится в кармане.

      К Мустафе пристал нарядный американец, у которого