Куда уходит кумуткан. Брат мой Бзоу. Евгений Рудашевский

дурость только они пишут. Сёму из ванной вытащили и поволокли наверх разглядывать пену.

      – Чего мы ждём? – занервничал Саша.

      – А ничего! – Аюна так развеселилась, что не стала ему грубить. – Побежали!

      Как и предписывал утверждённый в «Бурхане» план, Саша встал в подъезде «на шухере» – заслышав, что Цыдыповы спускаются, он выскочит на улицу и предупредит друзей.

      Максим с Аюной подошли к окну первого этажа. Форточка была открыта. Большего и не требовалось. Это прямой вход в комнату Сёмы.

      – Сними пуховик, – прошептал Максим.

      – Зачем? – удивилась Аюна.

      – В форточку не пролезешь, да и порвёшься вся.

      – И правда, – согласилась Аюна.

      Сбросила куртку. Помедлив, стянула и свитер, отдала его Максиму. Осталась в красной футболке и синей поддёвке. Аюне сразу сделалось зябко. Приплясывая на месте, она вытащила из куртки короткий свёрток – весь обвязанный цветными нитками и верёвочками.

      – Зя? – спросил Максим.

      – Угу. – Аюна кивнула. – Давай!

      Максим нагнулся, подставляя спину. Не успел спросить, сможет ли Аюна взобраться, как она вспрыгнула на него, словно кошка, заметившая поблизости собаку. Максим охнул. Упёрся руками в заиндевевший цоколь. Почувствовал, что упадёт, хотел сказать об этом, но тяжесть на спине вдруг пропала. Выпрямившись, он увидел, что Аюна стоит на внешнем подоконнике и обдирает с форточки комариную сетку.

      – Ох и влетит нам, если что… – Максим качнул головой.

      Зелёная сетка спикировала вниз, и Аюна стала подтягиваться, неловко скользя ботинками по стеклу.

      Максим боязливо оглядывался по сторонам. Радовался, что сбоку их отчасти прикрывает балкон. Когда в следующий раз посмотрел на Аюну, она уже была внутри.

      – Что там? – громко прошептал Максим.

      – Тепло, – отозвалась Аюна.

      – Спрятала?

      – Тихо ты!

      У Максима дрожали руки, он не знал, от чего больше – от страха, от холода или от любопытства. На мгновение он даже разозлился на друзей. Они-то спрятались, а он стоит тут на открытом месте, и его схватят в первую очередь. Чтобы унять дрожь, Максим дотянулся до наличника и, подтягиваясь на нём, стал прыгать на месте – так мимолётно заглядывал в окно и заодно согрелся.

      Всё, что он видел в комнате, разбилось на отдельные картинки.

      Вот Аюна шарит по столу Сёмы. Ищет какие-нибудь записи по штабу. «Может, у мордорцев есть своя карта. Интересно было бы взглянуть». Вот она распахнула шкаф. Опять что-то ищет. Кровать у Сёмы не заправлена, одеяло свешивается на пол. На полинявшем диване разбросаны картриджи от Sega.

      Вот Аюна стоит посреди комнаты. Не знает, куда приткнуть зя. Максиму стало жаль Сёму. Теперь ночами с его потолка будет свисать мёртвая женщина. Но Аюна сказала, что они не увидят друг друга. Сёма чихнёт, если волосы духа прощекочут ему лицо, но не более того.

      Вот Аюна опустилась на колени. Теперь её не видно, как ни прыгай. Максим запыхался. Стало жарко.