Сладкое лето. Ашира Хаан

оно уплотняется, это идет на пользу только пряникам.

      У меня в запасе целая стопка коробок с круглыми прорезями для кексиков, много-много кефира и масла, целый длинный день и чуть-чуть печальных мыслей. Идеальное состояние, чтобы в шесть-восемь приемов доделать заказ и отдать клиентке.

      Только мысли останутся со мной.

      Я пытаюсь убедить себя, что печалюсь из-за запаха кефира. С моим обонянием я имею право на любые взаимоотношения с запахами, даже впадать в хандру на целый день после встречи с нелюбимыми. Сейчас немного погрущу, пока печется первая партия, а потом курить будет уже нельзя, иначе капкейки заберут себе запах табачного дыма.

      Но на самом деле мне очень грустно, потому что я… скучаю по Максу. Для гордой и независимой я слишком быстро привязываюсь. Прямо как девочка из детдома, которая готова хвататься за всякого: будешь моей мамой?

      Никто не будет моей мамой, я точно знаю.

      Но надо было с ним нормально переспать.

      Это во мне недотрах говорит.

      И то, что я реву, – это тоже он.

      Но я снова завидую Сонечке, которая сегодня утром проснулась женой самого любимого своего мужчины, и теперь перед ней весь огромный теплый мир. А у меня полчаса, пока пекутся капкейки, и весь день сегодня в запахе шоколада и сливок.

      Это тоже запах дома. Дома моего отчима. Куда меня приняли и начали воспитывать так, будто я его дочь. Но было уже поздно. Я была уже ничья дочь.

      Сейчас я будто ворую у него этот запах. Присваиваю его себе.

      Почти пять лет прошло, а шоколад для меня все еще угнетение, бунт и свобода одновременно.

      Я открыла окно и выбросила окурок прямо на улицу.

      Засигналила машина, я вздернула голову, недоверчиво, но уже все понимая, потому что так нагло сигналить мог только один… одна… невыносимо яркая в солнечном свете алая «бэха».

      Я выскочила из дома так быстро, что показалось – выпрыгнула из окна.

      Макс поймал меня в объятья, словно и правда вынул из воздуха, и закружил, одновременно целуя.

      Мы почему-то оба улыбались как ненормальные. Как будто не виделись тысячу лет, встретились после долгой разлуки, чтобы никогда не расставаться.

      Очень тяжело целоваться и смеяться в одно и то же время.

      Глядя на нас, улыбались все прохожие.

      Первый день лета! Это все он виноват.

      – Ты плохо прячешься, сахарная фея, – упрекнул Макс в перерыве между двумя такими разными поцелуями – невесомым в веки и глубоким, с языком, засунутым в горло. – Мне совсем не пришлось тебя искать. Я рассчитывал, что ты загадаешь мне загадку хотя бы того уровня, что и я тебе.

      – Я ее легко разгадала.

      – Ты читила. А я пошел самым простым путем, позвонил твоей Соне и сразу получил адрес.

      – Сразу?

      – Ну ладно, не сразу, пришлось сначала подключить ее мужа, чтобы он за меня поручился. Но два шага – это несерьезно.

      Я терлась об него как кошка, и как кошка в течке, хотела этого самца прямо сейчас! Он приподнял меня и прижал к себе сильнее,