Сладкое лето. Ашира Хаан

что там лежит, потому что Макс проходит в комнату и смахивает большую часть в открытую коробку по соседству.

      И тут же делает вид, что ничего не было. Чиркает спичками, зажигает эти свечи, поворачивается ко мне:

      – Тебе помочь с платьем? – В его темных глазах пляшут огненные язычки.

      – Что?

      – Ты же хочешь в душ? Помочь с платьем?

      Он прав, я не смогу выпутаться из него самостоятельно.

      Но…

      Я поворачиваюсь спиной, он гладит мою шею, и на кончиках его пальцев – огонь. Он расстегивает крючки, стоя позади меня, и я чувствую, как его дыхание становится все тяжелее и быстрее.

      Я и сама дышу глубже и чаще. Хорошо, что платье расходится, выпуская мою грудь на волю, иначе я бы точно упала в обморок, как девица восемнадцатого века в тугом корсете.

      Голова и так кружится от запаха свечей и близости Макса.

      – Душ, – указывает он, – там.

      – А ты не будешь подсматривать? – почему-то спрашиваю я.

      – Пока не заслужила, – ухмыляется он.

      Я скидываю свою шуршащую упаковку прямо на пол ванной, залезаю под горячую воду, и меня неуклонно начинает тянуть в сон.

      Слишком много событий, внимания, работы, празднования, танцев, поцелуев, шампанского… даже зажигательный мужчина, ждущий за дверью, не может меня взбодрить.

      Я заворачиваюсь в пушистое белое полотенце, пахнущее весной, и выхожу к нему. Макс еще одет – и это странно. Он щелкает меня по носу и говорит:

      – Я быстро.

      Может быть, он и вправду быстро, но я только на минуточку ложусь на кровать, и мои глаза закрываются…

      …закрываются…

      …

      …

      В толще сна не понять, что происходит.

      Мне просто становится очень тепло и хорошо.

      …растворяюсь в качающихся волнах горячего моря…

      Такое оно плотное и теплое, как было только Мертвое море в Израиле, куда мы ездили с родителями в честь моего поступления.

      Последнее лето перед тем, как все разрушилось… Помню, как постепенно, с утра, все сильнее нагревалась плотная маслянистая вода: сначала была просто теплой, потом почти не чувствовалась разницы между кожей и соленым морем, а потом все вокруг превращалось в горячее соленое масло и нигде не было спасения, только бесконечное тепло и плотные волны, лижущие кожу, пока она не становится гладкой-гладкой.

      Хочу остаться в этом лете, в этом добром ласкающем тепле, не возвращаться, не погружаться во взрослый мир, с которым я не справилась…

      Но волны, сначала оглаживавшие меня со всех сторон, разминавшие кожу на ногах и руках, качающие нежно и уверенно, сильно и ласково, все чаще начинают касаться груди. Это неловко, потому что от их прикосновений твердеют соски, и их наверняка видно через купальник всем окружающим.

      Прикрываю грудь ладонями, но волны раскачиваются все сильнее, отталкивают мои руки. И под водой чувствуется движение: меня касаются огромные рыбины, скользящие под тугой пленкой, натянутой на поверхности воды. Откуда они тут? Мертвое море – неспроста