Агентурная кличка – Лунь (сборник). Николай Черкашин

свою шкуру! Пока что можно еще играть роль недотепы, которого шпионка использовала как свое прикрытие. Такое может случиться с каждым.

      – Я понимаю всю важность вашей работы для фатерланда…

      Если Сильва подтвердит легенду их знакомства, которую Лунь изложил гестаповцу – а она знает ее назубок, столько раз прорабатывали! – то шансы выкрутиться из этой беды есть. Если только его не сдаст тот, кто приносил ему ключи. Но может, он уцелел?!

      – До меня только сейчас начинает доходить весь ужас того, что произошло. У меня нет оснований не верить гестапо, не верить вам, господин Краузе. Гестапо не ошибается. Так нас учили, – Лунь сыпал фразами, не давая следователю вставить очередной вопрос. Теперь он перешел в наступление! – Я невольно стал пособником этой проходимки. Это моя вина! Чем я могу ее искупить?

      Но Краузе не собирался менять тему разговора. Он продолжал испытывать своего собеседника в режиме детектора лжи. Правда, ему пока не удалось ни на чем его подловить. Ноль-ноль… Пока…

      – Почему вы выбрали работу портье? Это профессия для фельдфебелей, а не для старших офицеров? Какая у вас гражданская специальность?

      – До армии два года проработал бухгалтером.

      – Это всегда востребованная профессия. Почему вы не вернулись к ней?

      – Работа бухгалтера требует большого умственного напряжения. А мне после тяжелой контузии головы врачи рекомендовали избегать подобных нагрузок.

      Краузе наконец замолчал. Он несколько раз прошелся по комнате. Зачем-то выглянул в распахнутое окно. Потом перевесил мундир в шкаф.

      – Прошу извинить, господин майор, за внезапное вторжение и беспорядок, который мы тут устроили… Сами понимаете, такова наша служба… Продолжайте свою работу в отеле. Если заметите что-либо подозрительное, сообщите мне по этому телефону.

      Краузе черкнул несколько цифр на сигаретной пачке.

      – Ого! Французские! – воскликнул визитер на прощание. И это был его последний вопрос: – Ваши сигареты? Из Парижа?

      – Я не курю. Это сигареты Сильвы.

      – Позвольте, я возьму их в качестве сувенира! Всего доброго, господин майор и желаю вам удачи!

      Гестаповец наконец исчез. Лунь остался сидеть в кресле, уронив голову на руки. Сильва на чем-то сгорела. На чем? Он так мало знал о ее работе, о ее обязанностях, что гадать было просто нелепо. Сгорела, и все. Как же ее жаль! Как нежна она была в их недолгие ночи! Но к черту сантименты! Разведчик не имеет права на любовь. Любое увлечение губительно. Его пока не тронули. Оставили в качестве подсадной утки – а вдруг кто-то из их группы войдет с ним в контакт? Пусть следят – он всегда работал чисто. И, кроме Сильвы, никого не знал.

      Этот Краузе, конечно же, только сделал вид, что поверил в его непричастность к шпионской группе. Сколько они продержат его на коротком поводке? Может, сбежать пока еще не посадили в камеру? Но куда бежать?! У него нет никаких запасных адресов. И дело даже не в этом. Просто сейчас он под таким пристальным наблюдением, что любая попытка уйти даже в другую часть города будет воспринята как бегство. Все,