Чародей без башни. Смеклоф

бы найти реликвию, чтобы твой рот закрыть, – забурчала Мара. – Не влипал бы постоянно в неприятности.

      – А как бы я тогда говорил, какая ты красивая? – удивился Синдибум.

      Но она не ответила, сосредоточенно разглядывая плескающуюся рыбу.

      – Ну чего тебе стоит? – увивался вокруг Арий. – Пальчиком двинешь, и мурена сама выскочит и улетит в Мурлятник.

      – Я так однажды двинула, – вздохнула стажёрка, – и любимая тёткина ваза в дребезги. Сколько не клялась, что случайно, она так и не поверила. Неделю в чулане за это спала. Никто не пожалел. Никто не заступился. Я тогда себе пообещала, что стану самой главной и больше никому, никогда…

      – Станешь, конечно, станешь… – торопливо пообещал Синдибум, он слышал эту историю тысячу раз и знал наизусть во всех подробностях.

      – Тебе-то может терять и нечего, а мне есть. Если кто узнает…

      – Я прослежу, чтобы никто не увидел!

      Он обвёл взглядом зал Советов. Время близилось к полувечеру и все чародеи уже разбрелись по домам. Под величественным куполом на карачках ползал один единственный полотёр. Курчавые волосы прилипли к мокрому лбу, а голые коленки со скрипом елозили по полу. Арий помнил бедолагу, они с Марой только начинали учиться, когда этот выпускник провалил экзамен. С работой у него совсем не клеилось, и набрать астрономическую сумму в полторы тысячи кнежликов, он уже вряд ли когда-нибудь сможет.

      – Действуй! – бросил Синдибум и умчался отвлекать внимание, пока стажёрка не успела ответить.

      Он вальяжно прошёлся вдоль колонн и, ахнув, полез под скамейку, громко запричитав:

      – Какой кругленький, какой красивенький.

      Арий кряхтел и пыхтел на весь зал, ругая больную спину:

      – Говорила мне бабушка – не сиди подолгу за заклятьями, грыжу заработаешь. Но я не слушал. А что от них толку, если за день все положенные переколдовал? Вот теперь кнежлик закатился, а достать не могу.

      Он незаметно покосился на полотёра. Тот заинтересованно прислушивался, отложив тряпку.

      – Такой хороший, новенький, блестящий, – еще громче заныл Синдибум, копошась под скамейкой. – Чтоб эту спину! Так всё состояние растеряешь, а поднять не сможешь.

      Он вылез из-под ножки и, состроив на хитром лице несусветное разочарование, со скрипом разогнулся.

      – Завтра, как только колдовать смогу, я за тобой вернусь, – пообещал Арий и, оглядываясь, побрёл к бассейну.

      Полотёр дождался, когда он уйдёт подальше и ринулся к скамейке. Через мгновение из-под неё уже торчали одни ноги.

      Мара вздохнула, но всё же щелкнула пальцами, и мурена, подняв тучу брызг, выскочила из воды и, тараща ошарашенные глаза и помахивая хвостом, улетела под потолок, юркнув в вентиляционное окошко.

      Синдибум заулыбался во все зубы и ткнул чёрный цилиндр.

      – Хорошо, когда ты жизнь не портишь! – ляпнул он.

      – И зачем я с тобой связалась? – пожала плечами стажёрка. – За мной такие женихи ухаживают. А тут… Лысый…

      – Блестящий! –