Присвоенная дьяволом. Ульяна Соболева

запричитал старик.

      – Найди!

      И направился к юрте, за которой скрылась Хайртай…Имя-насмешка, имя-издевательство. Как по-русски, так и на монгольском. Какая, на хер, любовь. Разве она существует? Разве ее не придумали идиоты, чтобы называть ее именем каждую слабость или похоть? Любить можно только брата…или семью, и то, если она того стоит. Тархан любил Тамира, а с недавних пор привязался к Эрдэнэ и племянникам. Но никого ближе и роднее Беркута у него нет, никто кроме него, не делил с Тарханом мясо крысы и голодные боли в желудке. С Тамиром они встретятся ближе к пункту назначения.

      Гэр*1 (юрта по-монгольски) для важных гостей был обтянут черно-белым войлоком и отличался от других простором и вышиной. Хотя для того, чтобы войти, все равно нужно было согнуться почти пополам. Подумал о том, что Хан, скорее всего, вполз бы сюда на четвереньках, и ухмыльнулся. Хотел бы посмотреть на эту картину. Распахнул полог и прошел в помещение. Здесь уже успели разжечь огонь, и в юрте витал запах волос и тела русской невесты Дракона.

      Девчонка как раз мылась над тазом с водой, и когда он вошел, вскрикнула и прижала к себе снятую кофту. Тархан подошел к ней почти вплотную и невольно тронул ее плечо пальцами. Маленькая дрянь дернулась, и топазовые глаза подернулись дымкой ужаса. По всему телу проступили мелкие, крошечные мурашки. Отшвырнул ее руку в сторону, выдрал тряпку и, как заворожённый, тронул ладонью грудь, обвел полушарие, сосок, надавил на сам кончик и чуть не захрипел от прострелившего его возбуждения. Какого хера он творит! Надо остановиться, надо запретить себе даже смотреть на нее. За это могут четвертовать, содрать живьем кожу. Это сумасшествие – трогать чужую невесту, особенно невесту Дракона. Но как же ох*енно она пахнет. Как же трепещут ноздри от этого запаха, и колом стоит член. Так стоит, словно его сейчас разорвет от пульсирующей в венах спермы.

      Маленькая, хрупкая, невинная и такая слабая. До боли в отвердевших и налитых яйцах хочется обхватить сосок горячими пересохшими губами. Мучительная страсть к этой…игрушке, вещи, почти собачонке Дракона. Ведь она умрет сразу после того, как станет понятно, что она не беременна. А именно так и будет. Хайртай…любовь, любимая. Надо дать ей другое имя…вместо этого, которое придумал ей когда-то.

      – Ты знаешь кто я, Хайртай?

      – Люба…, – шепчет тихо и упрямо.

      – Ни хрена. Ты больше не Люба. Ты Хайртай, и то до момента пока хозяин не даст тебе другое имя.

      – Вы…вы можете, пожалуйста, не трогать меня?

      Попросила и закусила нижнюю губу. Невинная порочность, сучка, которая наверняка понимает, как это действует на мужчин. Ее прикушенная пухлая губа.

      – Я спросил, ты знаешь, кто я? Отвечай!

      И сдавил сосок между пальцами.

      – Дьявол! – выкрикнула она и побледнела, а потом покраснела.

      – Верно, и я твой проводник прямиком в ад. И пока я веду тебя…ты принадлежишь мне!

      Прохрипел и сам осатанел от этих слов. От того, что сказал, что она принадлежит ему. Потому что это ложь и этого никогда не будет…даже несмотря на то, что он поставил на ней свою метку. Да, не метку