Гори все огнем. Елена Гусарева

на французском неспешно и только о высоком: о книгах, о театре или живописи, и уж конечно не о засолке капусты или растущих ценах на говядину. Софья всеми силами старалась искоренить в себе суетную совковость, доставшуюся по наследству от родителей, бабушек и дедушек, которые забыли о своих настоящих корнях, а вот Софья помнила. Совковость, конечно, была неистребима. Софья чувствовала её в себе и презирала, гнала и задвигала в темные уголки души, чтобы предъявлять только по необходимости, например на работе с наглыми клиентами, не желающими возвращать кредиты. Однажды Софья пыталась рассказать обо всем Саше, показать ему другой мир без закруток и огородных грядок, но то ли она не нашла правильных слов, то ли муж слишком приземленный. Он назвал её милой фантазеркой. Софья обиделась и больше не открывалась ему.

      Они шли по галерее пассажа и молчали. Софья немного впереди, муж скучая сзади.

      – Офигеть! – услышала Софья возглас мужа за спиной.

      Она оглянулась:

      – Что?

      – Посмотри на это! – Саша показывал пальцем на дорогую витрину и криво улыбался. За стеклом стоял манекен в сером газовом платье из новой коллекции Fendi. На плече у манекена висела сумка. – У моей бабушки была такая авоська, только синяя. Она с ней в гастроном за хлебом ходила. Блин! Она ведь пластмассовая! Копеечная!

      На ценнике золотое тиснение – шестьдесят тысяч рублей.

      – Реально, посмотри, нет ты посмотри только! – возмущался муж.

      – Саш, пойдем! Ну что ты кричишь.

      – Вот народ дурят! Ремешок приделали – и готово! Шестьдесят тысяч… Я просто фигею!

      Продавец-консультант бутика услышала вопли Саши и нахмурившись сложила на груди руки. Софье стало стыдно за мужа.

      – Пойдём, – повторила она настойчивее, схватила его за руку и потащила за собой, как непослушного ребенка.

      А он продолжал голосить на весь пассаж:

      – Помнишь, в девяностые все с такими ходили! Подожди, дай загуглить…

      – Хватит! – не выдержала Софья. – Почему ты так себя ведешь?!

      Муж опешил:

      – Как?

      – Как дикарь!

      – Я дикарь? А разве не дико копеечную авоську продавать за шестьдесят тысяч?

      – Зачем ты так кричишь? Кто тебя заставляет её покупать? Просто пройди мимо.

      – Да если бы все кричали, как я, и высмеивали подобный дебилизм, никто бы не посмел продавать авоськи за такие деньги. Дети в Африке голодают, а они… Да что там в Африке, вон у нас по вокзалам сколько бездомных!

      – При чем тут африканские дети? Далась тебе эта сумка?!

      – Ты правда не понимаешь? Чай в мензурке за шесть сотен рублей, пирожное размером с пуговицу за восемь сотен… Это что вообще такое?

      – Ты меня бесишь! – не выдержала Софья. – Зачем ты устроил весь этот цирк на мой день рождения?!

      Муж осекся и отвел взгляд.

      – Ты же знаешь, я не люблю шопинг, – выдавил он. – Не нужно было звать меня с собой. Давай я пойду, а ты выберешь себе все, что хочешь. Хоть эту авоську.

      – Я