Гори все огнем. Елена Гусарева

бросила Софья, не отрывая взгляда от скользких мыльных тарелок, норовящих вышмыгнуть из рук.

      – А что тебе приготовить? – муж замер у холодильника. – Хочешь блинов нажарю?

      – Опять начадишь по всей квартире. Чаю попью с печеньем.

      – А я себе яишенку с колбаской пожарю, – вздохнул муж, закрывая холодильник.

      – Яишенку с колбаской… – передернула Софья. Все эти дедовские словечки набили оскомину. Сколько раз она ему говорила, а он, будто нарочно, каждый день придумывает новые.

      На сковородке шипела ветчина и пузырились яйца. Запах шел одуряющий. Когда муж поставил на стол тарелку с готовой яичницей, Софья подвинула её себе.

      – У кого сегодня день рождения? – сказала она, лукаво улыбаясь.

      – Так я и знал! – обречённо причмокнул губами муж и полез в холодильник за новой порцией яиц и ветчины. – Ешь, пока не остыла.

      Софья ела яичницу и думала, что вот за такие мелочи она и любит Сашу. Пусть он не умеет пафосно поздравлять с днем рождения, не устраивает сюрпризы, не дарит цветов, зато моет за собой посуду, жарит яичницу или блины на завтрак, а еще он всегда знает, где сын, даже когда Софья не знает. Он знаком со всеми его приятелями.

      Жека бубнит в трубку: «Мам, я у Вади… у Дена…, у Славки…»

      Софья припоминает только двух-трех друзей, с которыми сын еще в песочнице играл.

      – Кто такой Славка? – спрашивает она у мужа.

      Тот кивает, мол, все нормально:

      – Живет в соседнем дворе, шарит в компах и может переустановить Винду.

      – Как ты их всех запоминаешь?

      – Так ведь он и тебе антивирусник на ноутбуке обновлял. Забыла?

      Софья морщит лоб. Она помнит наизусть около сотни стихов Блока, Мандельштама, и Цветаевой, она помнит в каком году казнили Анну Болейн, она дословно помнит главный манифест додаистов, но даже самого факта переустановки антивирусника на своем компьютере не помнит.

      За окном начали собираться тучи, и Софья довольно заметила:

      – А ты говорил: на дачу… Давай устроим тусовки в супермаркете?

      – Может, без меня?

      – Что, без тебя? – процедила Софья, складывая губы в куриную гузку.

      – Я пошутил. Просто, карточка у тебя…

      – И что? При чем тут карточка?! Я тебя что, ради карточки с собой зову? – Глаза ее заблестели, щеки пошли алыми пятнами. – А вообще, как хочешь.

      Когда она вышла из комнаты накрашенная и слишком яркая для шопинга, муж стоял на одном колене в прихожей и завязывал ботинки.

      – Ну, я готов, – сказал он, как всегда, спокойно, будто и не было между ними сцены еще полчаса назад. Он подал Софье пальто.

      2

      В Пассаже было ярко и людно. Мерцали бликами витрины. Играла музыка – здесь одна, там другая. В модное кафе с фонтаном под стеклянным куполом в самом центре галереи стояла очередь. Официанты в белых отутюженных сорочках с бабочками на шее взирали на гостей с особым оценивающим достоинством.

      – А что, может, и мне вот так…