Цветы для Чирика. Геннадий Прашкевич

в кустах.

      А вот остальные баксы-хряксы надо перепрятать, тревожно подумал он. Надежно перепрятать… Вишь, как они хорошо идут!.. От двадцати до двухсот штук! Не хухры-мухры… Часть заложу под подкладку телогрейки, а часть, может, закопаю где… На черный день…

      И решил блажено: вот найду сейчас Кольку-Недопырку и пугну паскуду от всей души. Вот, скажу, паскуда хромая, сидишь, деньги у пролетариев у вокзала клянчишь, а Россию разворовали!

      Колька-Недопырка слаб на Россию. У Кольки-Недопырки на Росию большой зуб. Не уберегла, сука, сына.

      Это значит, Кольку-Недопырку Россия не уберегла.

      А если Колька-Недопырка обидится, я его этими баксами-хряксами по рылу, по рылу! Скажу, теперь ты, паскуда-Колька, будешь у меня, как у цыгана конь. Я теперь тебе золотые зубы вставлю. А когда Колька-Недопырка совсем обидится, я его опять этими баксами-хряксами по рылу, по рылу! А к глазенкам узеньким колькиным наглым полуслепым придурошным удостоверение поднесу. Пусть посмотрит. На кого, дескать, тянешь, сука? На полковника тянешь? Я, думаешь, зачем заслан в вашу сволочную дыру, лупень?

      И опять по рылу баксами-хряксами!

      Все-таки полковник, подумал Груня не без гордости.

      Тот же Колька-Недопырка когда-то полный срок оттрубил в армии, а толку? Даже в сержанты Колька не вышел. Как был дураком, так и остался. А мне и денежки и звания сами идут. Я лежу, а они идут.

      Так и должно быть, решил Груня самодовольно. Мы сейчас это дело обмоем… Как в кино… Звездочку в стакан и стакан одним махом!.. Я сейчас специально звездочку куплю в военторге… Жалко мне звездочку купить?.. Да нисколько! Специально куплю, чтобы Кольку-Недопырку напугать… У меня Колька-Недопырка сегодня сомлеет. Он у меня сегодня подвернет вторую ногу. На одну уже хром, паскуда, пусть будет хромать на обе.

      Бомж с баксами, удивленно покрутил головой Валентин.

      Украл, конечно, бомж баксы. Зазевался какой-то богатый, но рассеянный иностранный гость, вот бомж и упер бумажник. Все пропьет, если не влипнет. Ишь ведь, от одной обезьяны произошли!

      Но в сущности, прав бомж. От одной обезьяны.

      Валентин замер. Шагах в десяти от Дома книги, закрытого то ли на ремонт, то ли навсегда, из белого сверкающего на солнце «ниссана» ловко вынырнула тоненькая женщина. На мгновение она выпрямилась и оглянулась.

      Взгляд вправо.

      Взгляд влево.

      И сразу шаг в сторону Дома книги.

      Узкая длинная светлая юбка с разрезом ничуть не мешала женщине делать короткие, но уверенные шаги. Такая же светлая кофточка. И кожаная черная сумка на ремешке.

      Типичная бизнес-вумен, прикатившая в центр по своим делам.

      И пахнет от нее, наверное, не варварскими духами, а настоящей шанелью, подумал Валентин. Уж эта-то бизнес-вумен явно произошла вовсе не от той обезьяны, которую самодовольный бомж с баксами считал своей и моей общей прародительницей.

      Валентин растерянно всматривался.

      Нет, бомж, кажется, прав… Все мы, кажется, произошли от одной обезьяны…

      Если