Первый обсидиан. Дар Льдов

дней кряду для него было не впервой. Дома его не хватятся.

      Порой он снимал чехол и приникал к винтовочному глазу. Увеличение глаз давал хорошее, а опыта Сэслера хватало, чтобы читать разговоры по губам. Сколько прихвостней Крогана на этом провалилось! Сколько их, точно оловянных игрушек, потом попадало! И все из-за того, что обсуждали что попало между собой. Конечно, откуда они могли знать, что невидимый охотник следит за ними со своего склона и знает все, что они говорят? День пути, ночь болтовни у костра, а потом – нежданная гибель всего отряда. Жуткая, бесшумная стрельба неизвестно откуда, ведь, казалось бы, местность открытая, спрятаться стрелку негде, разве что на склоне, так ведь не дострелишь оттуда! К тому же так точно в голову каждому не попадешь. (О глазе-то – изобретении Сэслера – знал только сам Сэслер да его семья). Вот и пошло: мифы всякие народились про нечисть, про волшебство… Сам того не ведая, одинокий охотник держал в страхе всю разбойничью ватагу Крогана и волей-неволей закрывал им всякий путь на Юг по старой дороге.

      Кроган полагал, что это ему наказание свыше за что-то, – он вообще был для разбойника очень религиозен, – но и помыслить не мог, за что. Паренька, которого он по глупости-молодости замучил и убил на потеху толпе, он давно не вспоминал. Зато Сэслер не забыл своего старшенького, которого, кстати, звали так же, как отца. Не забыл – и мстил жестоко.

      Нет, эти двое никакие не солдаты Крогана, решил Сэслер. У них приятные ясные лица. Очень милые молодые парень и девушка, ровесники, похоже. И говорили они о совершенно безобидных вещах. Девушка весело рассказывала парню о Севере. Истории были смешные. Сэслер – и тот «заслушался», если это слово применимо к чтению по губам.

      «Путешественники, – подумал он. – Как есть – путешественники. Молодые, смелые, но такие беззащитные! Парень на моего старшего похож чем-то. Да, ему и лет примерно столько же… Эх, через мои земли пропущу, ладно уж, а вот как на Кроганские выйдут – что тогда? – Сэслер зажмурился, так мучителен был выбор. Но перед глазами снова встал старший сын, погибший молодым… – Нет! Не могу я! – мысленно крикнул охотник. – Присмотрю за ними, не будь я Сэслер!»

      ***

      Вечер спустился быстро, укатив солнце за холмы. За день пути устали и чарги, и путники, так что привал всем был в радость. Чарги отдирали сочную кору с деревьев и с аппетитом ее хрумкали. Они вообще-то всеядны, могли бы поохотиться, но, видно, ленились сегодня. Кангасск притащил хвороста, Владислава пристроила над костром котелок, где уже лежали залитые водой сушеное мясо и злаковые хлопья, – извечная еда путешественников, которую, при отсутствии возможности сварить суп, грызут в сухом виде. Есть еще мюсли – смесь вроде этой, только с сухофруктами и орехами вместо соленых мясных кусочков.

      – Стоит ли костер-то разводить? – спросил Кан, которому в лесу было не по себе. – Заметят еще…

      – Не думаю, – возразила Влада. – Насколько я знаю, местные головорезы сюда не ходят. У них бытуют какие-то мрачные легенды об этом лесе.

      – Еще лучше! – Кангасск нервно