Мир Гаора. Сторрам. Татьяна Николаевна Зубачева

Уже сидя, снял и повесил полотенце, подумал, что утром придётся в умывалку бежать нагишом, но достать и надеть сменку уже сейчас поленился. Да и, может, высохнет к утру. И утром всем ни до чего, разглядывать его некогда будет. Что Зуда, хитро блестя глазами, наблюдает за ним, он не заметил.

      Гаор успел лечь и натянуть одеяло, когда надзиратель прокричал отбой и погас свет.

      Спать с мокрой головой Гаор не привык, и сон получался какой-то неровный, рваный. Он засыпал, просыпался, вздрагивая, и снова засыпал, с трудом отличая явь от сна. И потому, когда кто-то осторожно тронул край его одеяла, не сразу сообразил, что это уже не сон. Чья-то рука приподняла край, забралась под одеяло, коснулась его бедра, живота и уже готовилась ухватить его за член, когда он не понял, а ощутил происходящее.

      Выдохнув крепкое ругательство невнятным криком, ещё не открыв глаз, Гаор ухватил эту руку и крутанул. Раздался пронзительный переходящий в визг крик. Ударив кулаком в источник крика, Гаор с силой приподнял и отбросил от себя неизвестного. Ночью свет горит только в коридоре и в уборной – чтоб если кому приспичит, не налетел ни на что и не будил остальных – но приглушённо, и в спальне не темнота, а сумрак. В этом сумраке Гаор увидел, как отброшенный им ударился о стояк койки напротив и упал на пол, продолжая визжать. Гулко загудел от удара стояк, упал спавший на нижней койке, завозились, ругаясь в полный голос, разбуженные.

      И тут ослепительно вспыхнул свет. Гаор на миг зажмурился, а когда открыл глаза, первое, что увидел, это сидящего на полу напротив его койки Тукмана с разбитыми в кровь носом и губами, который совсем по-детски ревел, с ужасом глядя на него. Этот лез? Зачем?! Но ни спросить, ни сказать ничего Гаор не успел.

      – И что тут такое? – спросил издевательски весёлый голос надзирателя.

      Лязгнула, открываясь, дверь.

      – Атас, – прошептал кто-то в наступившей тишине.

      Где-то пискнула девчонка, Тукман вдруг встал на четвереньки, неожиданно ловко метнулся под ближайшую койку и затих там.

      Надзиратель, стоя у дверей, поигрывал дубинкой.

      Все молчали.

      – Старший, – не повышая голоса, позвал надзиратель.

      Старший в одних подштанниках вылез из-под одеяла и встал перед надзирателем на колени. Одеяло на его койке как-то странно горбилось, будто под ним кто-то лежал, свернувшись клубком.

      – И что же это у тебя по ночам в спальне происходит? – спросил надзиратель.

      Старший угрюмо молчал, опустив под удар голову.

      – Кто шумел, Старший? А? За спальню ты в ответе. Ну, так отвечай.

      Гаор не выдержал, подставлять Старшего он не мог и не хотел. Проклиная себя за глупость – мог и по-тихому паскуднику врезать, он спрыгнул вниз.

      – Я шумел, господин надзиратель.

      – А, вот кто у нас такой нервный, – повернулся к нему надзиратель, – а ты постой так, постой, – бросил он Старшему, – раз за порядком не следишь.

      Стоя у своей койки, Гаор обречённо ждал