Всё о приключениях жёлтого чемоданчика, Веснушке и Лоскутике. Софья Прокофьева

сидел маленький человечек.

      Он был весь словно выгнут из тонкой золотой проволоки. Его прямые волосы торчали в разные стороны, как иглы ежа, а большие уши сильно оттопыривались.

      На человечке были узкие джинсы и смешная куцая курточка на молнии.

      Он сидел совершенно спокойно. Запрокинув голову и опершись позади себя руками о папиросу, он глядел на луну.

      При этом он рассеянно покачивал одной ногой в разношенном башмаке. Башмак, пожалуй, был даже слишком велик, того гляди свалится. Вторая нога была босая. Василий Семёнович отлично разглядел круглую пятку и пять маленьких пальчиков.

      Да, не будем скрывать, Василий Семёнович удивился. Мало этого, он даже растерялся.

      Но больше всего Василия Семёновича поразило выражение лица маленького человечка.

      Человечек глядел на луну печальным, унылым взглядом. Именно унылым, даже каким-то безнадёжным. Он зябко передёрнул плечами.

      Потом человечек зашевелил губами, что-то забормотал негромко, словно про себя. Но Василий Семёнович всё-таки расслышал.

      – Честное слово… Честное рыжее… Я знаю точно-наверняка-непременно-без всякого сомнения: Солнышко опять встанет. Никуда оно не денется. Кто не верит… ну и пусть… ему же хуже… А я – верю! И всё-таки как грустно жить ночью…

      Василий Семёнович, конечно, ничего не понял. «Я не сплю, – подумал он. – Потому что заснуть на посту я не мог ни при каких обстоятельствах. Это исключено. Но в таком случае кто это? Или что это? Если это „кто-то“, то кто это? А если это „что-то“, то что это? Непонятно!» В конце концов Василию Семёновичу показалось, что вся его голова набита одними вопросительными знаками.

      Вдруг человечек с озабоченным видом повернулся к Василию Семёновичу.

      – Я уверен, вы знаете. Ну конечно вы знаете, вы просто обязаны знать: у кого в этом городе больше всего веснушек?

      Думаю, никому не известно, какие именно вопросы задают маленькие человечки, сидящие на кончике папиросы. Но этот вопрос, скажем прямо, застал Василия Семёновича врасплох.

      – Ну, веснушек, – чуть нетерпеливо повторил человечек. Он брезгливо отмахнулся от струйки дыма и постучал пальцем по своему носу и щекам: – Таких чудесных, очаровательных рыжих веснушек.

      Василий Семёнович откашлялся.

      – Я вас понял, – хрипловато ответил он. – Веснушек. Конопушек, да?

      И Василий Семёнович тоже постучал пальцем по своему носу и щекам.

      На луну, как наволочка на подушку, натянулось такое тёмное облако, что она совсем исчезла.

      Что такое? Это было уже и вовсе странно, непонятно и необъяснимо.

      Маленький человечек в темноте светился.

      Конечно, не очень ярко. Ну не так, как стосвечовая электрическая лампочка. Я не ошибусь, если скажу, что он светился, как маленький карманный фонарик.

      «Я должен сейчас же понять, что это такое, – страдальчески морщась, подумал Василий Семёнович, – иначе… Но что же иначе?.. Нет, скорее всего, это просто игрушка. Конечно, это игрушка. Что я, собственно, разволновался? Великолепная, разговаривающая игрушка на транзисторах…»

      У