Швец. Второй шанс для бандита. Олли Серж

помощнику, что не приеду. Сил нет никаких, да и не в форме я о делах говорить. Слишком много на этой женщине завязано того, что следовало бы забыть. Ну или по крайней мере, не сваливать на неё, но не выходит. По грудине идёт спазм. Если верить заключениям врачей, я здоров. Это нервное. Надо покурить и успокоиться. Ага, после кофе покурить. Супео, Швецов!

      Прислушиваясь к шуму воды, накидываю жилет с капюшоном и поднимаюсь на балкон второго этажа.

      Здесь стараниями предыдущих владельцев горят новогодние гирлянды. Мне нравится, хоть я и не любитель праздничной мишуры. Свет мягко мигает, меняя цвета.

      Прикуриваю сигарету и разминаю немеющие пальцы. Да, мне говорили, что чтобы полегчало, нужно прежде всего бросить курить, но я не могу. Это как процесс медитации. Только с самоуничтожением.

      Нельзя сказать, что я не пытался… Честно целую неделю заменял никотин конфетами, пока не разболелся зуб.

      Тушу сигарету и вдыхаю морозный воздух. Надо идти ложиться. Завтра полно работы.

      Закрываю балкон, подхожу к лестнице и понимаю, что тянет меня сейчас в другую сторону. К двери в конце коридора. Просто посмотреть, как Марья спит. Что это вообще?

      Но ноги уже идут… Я тихонько приоткрываю дверь и впиваюсь глазами в маленькую «креветку» под одеялом. Кладу голову на дверной косяк и зависаю. Каким-то умиротворением это отдаёт: ночник, ребёнок с игрушками в обнимку, женские вещицы на столе. Может, я просто устал и нетрезв?

      Уже хочу закрыть дверь, как Марья вдруг начинает хныкать во сне. Жалобно так. Со стоном. Сучит ножками и сбрасывает с себя одеяло. Оно тяжёлое, и падая с кровати, тянет Марью за собой.

      Теряясь от ситуации, сначала дёргаюсь в коридор, чтобы позвать Варю, но, потом решаюсь сначала подойти и поправить одеяло.

      Дергаю край вверх, определяю ноги Марьи обратно на кровать… а дальше мое сердце впервые в жизни замирает от страха. Мелкая начинает орать, дергаться, вырвавшись из моих рук, подскакивает на постели и распахивает глаза.

      Даёт моим нервам передышку в пару секунд и срывается в новый приступ рыданий.

      – Мама! Мама!

      Открываю-закрываю рот, не зная, что делают в таких случаях. Это разве вообще нормально? Просто ни с того ни с сего так орать? Капец вообще…

      – Маш, да ты что? Не узнала? – бормочу потеряно. – Мы с тобой медведя покупали… В магазине, ну?

      – Что случилось? – в комнату ураганом залетает перепуганная Варвара в банном халате.

      Кидается к дочери.

      – Мышонок, ты чего у меня? Я с тобой. Я рядом, – вытирая дочери щеки, зацеловывает от макушки до подбородка.

      – Мама… мама, – захлёбывается слезами Марья.

      Ну, блин, жесть… Не зная, чем помочь, просто стою и ершу волосы на голове пятерней.

      – Что произошло? Почему она плачет? – развернувшись на меня, рявкает Варвара.

      – Она заплакала, я посмотреть зашёл, – говорю, невольно оправдываясь. – У неё одеяло падало. Я поправил…

      – О Господи! – подкатывает глаза Варя и повышает голос. – Ты что не знаешь, что когда человеку снится плохой сон, его нельзя хватать?