Ловец бабочек. Карина Демина

затем, чтобы провести разъяснительную беседу по девятой директиве…

      – Тобой интересовались, – торжественно произнес Харольд.

      Он пожевал верхнюю губу, и белесые усики встопорщились. Катарина промолчала.

      – Не спрашиваешь, кто? Правильно… зачем тебе… ты и так знаешь.

      – Не знаю.

      Легкое недоверие, мол, мы-то свои, чего уж вид делать. А она не делает. Она не знает. Догадывается.

      – Особисты просят временно перевести тебя, да… – он вытащил из портсигара папироску, помял, смахнул табачную крошку с сукна. – Просят, понимаешь ли… оказать содействие… если ты не против.

      Он тоненько хихикнул и глазом подмигнул. Мол, мы-то понимаем, что глупцов, которые этакой просьбе противится станут, во всем Хольме не сыскать.

      – Рада служить, – тихо произнесла Катарина.

      – От и замечательно… от и чудесно… тогда садись, пиши рапорт о временном переводе…

      Писать пришлось под пристальным недобрым взглядом. Ощущение не из приятных. Катарина не могла отделаться от мысли, что Харольд Ухгвардссон неким неизвестным ей и современной науке Хольма способом все же сумел заглянуть в ее голову. И увиденное там ему категорически не понравилось.

      …но если ее переводят, пусть и временно…

      …не означает ли это…

      Означало.

      Экипаж ждал.

      И не просто экипаж, но собственный Катарины.

      – Я слышал, что вы окончили курсы вождения, – заметил Нольгри Ингварссон, который удобно расположился на втором сиденье. Кожаный шлем с очками несколько выбивался из общего строгого стиля, присущего как дознавателем в целом, так и ему в частности. – Поэтому взял на себя смелость отпустить водителя. Справитесь?

      Катарина только и смогла, что кивнуть.

      Самоходные экипажи только-только пошли в производство, хотя поговаривали, что придуманы они были давно, но предыдущий Князь в силу некоего личного предубеждения – увы, и в них остается много человеческого – счел изобретение неперспективным.

      – Кстати, мне интересно, почему из всего Управления, в котором насчитывается без малого полторы сотни сотрудников, на курсы отправили вас и еще… этого… как его… – Нольгри Ингварссон щелкнул пальцами. – Баранчикова?

      Экипаж на двоих.

      Из новых.

      Те, на которых Катарину учили, были попроще. Погрубей. Ящики на колесах, так ей показалось в первый раз. Тугие в управлении. Неудобные. И медлительные.

      …а почему она? Потому что никому больше не хотелось ехать в другой город на месяц. Жить в бараке-гостинице. Слушать нудные лекции о повышении трудовой дисциплины и эффективности работы. Нет, были и лекции, и барак с комнатой на восьмерых. Для Катарины, единственной женщины – вот уж сомнительная честь – нашлась махонькая каптерка с топчаном. Уступил за малую плату местный дворник.

      – Последняя модель. Одобрена лично Князем, – Нольгри Ингварссон провел ладонью по крылу. – «Серебряный призрак».

      Призрак?

      Призраки другие… а это чудо… обыкновенное такое чудо из металла и дерева. Вытянутый