Сказки соснового леса. Алёна Весна

Тут после твоей выходки начался такой переполох. В каждом дупле и гнездышке, в каждой норке и хатке начались разговоры. Всюду зверюшки стали отказываться от зимней спячки. Ты подтолкнула их на такой смелый шаг!

      – И очень много таких отказавшихся оказалось? – окончательно теряя покой, спросила Попиелика. Ей вовсе не хотелось кого-то подталкивать от чего-то отказываться или на что-то соглашаться.

      – Ух, таких выше кроны вашего дуба! Лес-то большой! Это вы сони только у своего дома третесь. В морошковых кустах да в черничной траве. А лес он такой…

      – Огромный! – напомнил о себе еж.

      Шишига на удивление спокойно отнеслась к новостям, даже будто слегка радостно.

      – Что ж, сварим борщец. – сказала она, потирая руки по дороге на кухню.

      – О! А ты разве готовить умеешь?

      – А в чем сложность? Это просто не моя забота. Берись за свеклу, перец горошком, и…и…и всякие там овощи. – скомандовала Шишига. – Да не сгрызи все, пока чистишь-режешь.

      Первые пять овощей почистить было легко, затем Попиелика устала и хотела было под каким-нибудь благовидным предлогом свинтить от обязанностей, но, поразмыслив, осталась. Все-таки она эту кашу заварила. Еще немного помучившись, она совсем раскисла. Руки начали неприятно ныть. Шишига пела на непонятном языке свои непонятные песни. Попиелика слушала молча и в какой-то момент заметила, что ей нравится смотреть, как картофельные очистки спиралькой покидают плод, будто кружась в своем картофельном танце. Это даже интересно по-своему. Вот только лук подвел. Как она ни старалась зажмуриваться, он все время норовил брызнуть своей остротой прямо в глаза и нос.

      Когда все приготовления были закончены, каждый извилистый коридорчик, каждая уютная комнатка и крутая лестница заполнились ароматами домашней пищи. У девчонок еще хватило времени на украшение дома. Попиелика вырезала гирлянды из снежинок, а Шишига, беспрестанно бурча, заметала бумажные обрезки.

      Наконец зазвенел колокольчик у входной двери. Попиелика побежала открывать двери, а Шишига подняла прихватками большущую, гораздо больше нее самой, кастрюлю с супом.

      – Ох, борщец-переборщец. – не без удовольствия пропела она. Затем вынесла кастрюлю в большую гостиную, куда ввалились краснощекие замерзшие, но веселые зверюшки, птички, лесные духи и даже моль с бантиком. Спячие и неспячие, подростки, молодежь и пара старичков, вспомнивших юность. Всех их было так много, что, оглядев эту ораву и смерив взглядом кастрюльку, Шишига проговорила по слогам: «Пе-ре-бор-щец!»

      Тем временем гости только прибавлялись. И все приносили что-то вкусненькое из своих запасов на зиму: мед, варенье из грецких орехов, настойку на пьяных ягодах и другие вкусности. Вскоре круглый деревянный стол, который Шишига выделила под гостинцы, был полностью заставлен, и новым гостям приходилось ставить вкусное на кресло и на пол рядом.

      Тут пошел такой балаган. Все о чем-то болтали. Здесь танцы, там песни. В углу у печи организовали кружок любителей литературы. К полуночи все так устали от радости и общения, что каждый заснул