Последний Словотворец. Ложная надежда. Ольга Аст

спуск к речке, стоял невысокий пожилой мужчина. Он сильно сутулился и опирался на трость. Я выдохнул: скорее всего, это был один из этих самых старичков, гулявших вечерами у реки. Они частенько просили меня помочь им спуститься вниз.

      – Нужна помощь?

      – О да, парень, нужна. – Он радостно закивал, но при этом не отрывал взгляда от моих рук. – Ты не мог бы прочитать вот это?

      Он потряс в воздухе обрывком бумаги. Увидев, куда устремлен его взгляд, я вздрогнул, ведь до сих пор сжимал в руках книгу. Дурное предчувствие охватило меня, стоило только присмотреться к старику – это оказался тот самый человек, с которым я столкнулся у писчей лавки.

      – Сейчас поднимусь к вам.

      – Вот уважил старика, парень, уважил. Второй день хожу, и все отказываются помочь. Деньги всем подавай. А мне всего лишь закорючки прочитать надо. Дочка моя письмо передала, а я, старый, даже прочитать не могу. А вдруг случилось что?! – Он начал ворчать, опершись на трость уже двумя руками.

      Такое происходило часто. Хотя умения читать и писать не были редкостью в наше время, скорее, показателем твоего сословия и денег. За такие услуги всегда брали хорошую плату, будь то чтение или написание писем. Когда-то и я тоже хотел устроиться в писчую лавку, но как только мама узнала об этом, она второй раз за все мои семнадцать лет подняла на меня руку, вновь напомнив о моей ненормальности.

      Положив книгу обратно в мешок, я поднялся к старику. Наверное, он был неместный, раз подошел ко мне с этой просьбой. Другие в лучшем случае просто снисходительно улыбнулись бы, не восприняв мои слова всерьез. Моя слава местного несчастного больного распространилась до самых окраин.

      – Давай твое письмо.

      – А точно разберешь закорючки-то, а? – Он недоверчиво прищурился.

      – Разберу, – сухо ответил я и добавил: – Если не хочешь, то иди плати деньги.

      Последние слова подействовали на старика лучше всех уговоров. Он тяжко вздохнул и протянул мне смятый листок. Я аккуратно расправил его. Действительно, буквы больше смахивали на какие-то закорючки. Вроде бы они были знакомы, но одновременно и нет. Я глубоко вздохнул и напряг глаза, всматриваясь в текст.

      – Слушай, старик, а ты точно уверен, что это письмо?

      – А что случилось? – Он опять прищурился. – Прочитать не можешь? Так сразу и сказал бы, что не умеешь. Я-то, старый, думал, что если ты с книгой сидишь, то умный небось…

      Меня задели его слова.

      – Да погоди ты. Могу я прочитать, просто тут не письмо, а ерунда какая-то.

      – Какая такая? – Он вытянул шею, заглядывая мне через руку.

      – Обычная. Здесь несколько слов, и они просто повторяются. Вот смотри, – и я ткнул пальцем в одинаковые символы, – видишь? Три одинаковых слова.

      Старик поскреб щетину на подбородке и как-то странно на меня покосился. Но потом, словно опомнившись, воскликнул:

      – Эх, дурная голова, перепутал я, наверное, и взял не то! Вот же старый.

      Вдруг он схватил меня за рукав рубашки.

      – Парень, ты же вроде