Последний Словотворец. Ложная надежда. Ольга Аст

что напоминало бы во мне мать.

      За стеной раздался кашель.

      – Пойду к ней, – тяжело поднялся на ноги отчим.

      Я дождался, пока услышу скрип закрываемой двери.

      – Ты точно не можешь ей помочь?

      Я слишком хорошо помнил то время, когда к маме обращались за помощью и она все силы вкладывала в знахарство. В памяти четко отпечатались ее сверкающие глаза и запах каждой травки.

      – Не могу, я не помню…

      – Не помнишь или не хочешь вспоминать? – Мои слова прозвучали резче, чем мне хотелось бы.

      Мама вскинула голову и, оглянувшись на дверь, подошла ближе.

      – Не смей упрекать меня! Ты не имеешь права. Я никогда бы не смогла ей помочь.

      – Но если мы не сможем, то Ия…

      Мама резко зажала мне рот рукой. Шершавая кожа неприятно царапнула губы.

      – Не смей произносить это слово, ты понял меня?

      Я отодвинулся от нее.

      – Мы не можем ничего сделать, Этан, – уже более спокойно и твердо добавила мама, как будто пыталась в этом убедить нас обоих.

      Мне хотелось закричать: «Можем! Ты могла не прятаться, а продолжать изучать свои корешки. А я мог… мог не жить такой жизнью. Возможно, тогда этого бы не произошло». Но я лишь произнес:

      – Да, мы не можем ничего сделать.

      Я лежал на своей узкой и жесткой кровати. Ноги неудобно свисали, а сон не хотел приходить. Я наблюдал, как паучок с несуразно большими лапками плетет свою паутину. Почему-то все пауки делали это только в одном углу. Раньше я любил мечтать, что это какая-то тайна, которую знают только особые пауки. Именно им было поручено плести тут паутину, несмотря ни на что. Теперь же я лишь раз за разом смахивал липкие нити. Сейчас мне казалось, что этот нескладный паук плетет сеть для меня. Потому что я не знал, что делать. Во мне, переворачивая все внутри, зарождалась буря. Рука невольно опустилась на заплечный мешок, валявшийся рядом с изголовьем кровати. Пальцы нащупали отцовскую книгу и сжали корешок.

      – Что же мне делать?

      Я понимал, что Ие требовалось хорошее лечение, которое могли себе позволить только богачи. Услуги образованного лекаря стоили дорого, как и лекарства. Где же взять столько денег обычному человеку? Я мог заниматься любой тяжелой работой, но за нее платили жалкие гроши.

      Вспомнился разговор в таверне про работорговца. Да что уж, меня даже не возьмут в увеселительный дом восточного района. При мысли о том, как я буду глупо там выглядеть среди небесных мальчиков и девочек, уголки губ сами поползли вверх.

      Внезапно меня охватила злость за все и на всех. Даже на этого несчастного паука. Я повернулся на бок, поджав под себя ноги.

      Сон настиг меня неожиданно, так же как и пробуждение. Я проспал в одной позе всю ночь, и сейчас затекшие мышцы ныли.

      Утро не принесло решения проблемы, все было таким же серым. Кашель за стеной резал уши. Я мог сколько угодно злиться на мать, но сестренка была тут ни при чем. Ночью я надеялся, что решение все же упадет на меня с неба, но в голове лишь четко звучали слова: «Мы не