На обочине мира. Росс Уэлфорд

говорю я. – По телику ты сказала, что видела, как оно вылезает из моря.

      Она подмигивает мне сквозь заляпанные очки.

      – Ха! Ставишь под сомнение источники, э? Это был небольшой, ээ, отвлекающий манёвр, так-то! Мы же не хотим, чтобы сюда повалили все толпами и перепугали нам птиц, правда ведь? К нам как раз сорокопут-жупан прилетел, а я их с 2026-го не видала. Вот так вот, – говорит она, возвращая Мэнни снова поставленный на колёса велик. – Как новенький.

      – Ты правда думаешь, что это какое-то существо, которое раньше никто не видел? – спрашиваю я.

      Моди от души пожимает плечами, и вся верхняя часть её тела сотрясается.

      – Представления не имею, дружок. Но если мы чего-то не знаем, совсем не факт, что этого не существует.

      Эта фраза мне знакома: так сказал Мэнни, когда говорил, что его мама жива.

      – Именно! – гаркает он, а потом хватает велик и вскакивает на него так быстро, что успевает проехать несколько метров, прежде чем притормозить и развернуться. – Спасибо, Моди. Спасибо огромное! – А потом снова уносится, ожидая, что я поеду следом.

      Я так и делаю.

      У Мэнни есть одна раздражающая особенность – которой я в то же время вроде как восхищаюсь, если честно, – он всюду заявляется с таким видом, будто ему там автоматически рады. Как в тот день, когда он только пришёл к нам в школу: он просто уселся на своё место, сразу же устроив всё по своему вкусу.

      И теперь он опять так делает: рассекает «Счастливую Страну» на велике, полностью игнорируя знак, запрещающий велосипеды. Я бы сказала ему слезть, потому что, ну… потому что таковы правила. Но туристический сезон ещё не наступил, и гостей не так много. (Честно говоря, даже во время сезона у нас довольно пусто – это ещё одна причина, по которой мама с папой вечно ссорятся.)

      Вот это я и считаю «домом». Наш маленький домик располагается практически в самом парке, и мама с папой управляют бизнесом, принадлежавшим нашей семье много лет. На ресепшен висит фото прапрадедушки Роджера, который и начал всё это как трейлерный парк в тысяча девятьсот пятьдесят каком-то, а теперь здесь целых 120 домиков – и вовсе даже не трейлеров, во всяком случае не таких, какие тянут за машиной. Большинство из них мы называем «бунгало» – это по сути одноэтажные хижинки. Правда, теперь в них влажновато, и они обветшали – по крайней мере если верить последнему отзыву с одной звездой на сайте Счастливой-Поездки точка ком, что здорово расстраивает папу. (Он говорит, у нас не хватит денег их отремонтировать.)

      Я качу мимо открытого бассейна. Его надо почистить, а местами – заменить плитку, но он не подогревается, так что в нём не купается никто, кроме совсем мелких детей в самые тёплые летние дни. Да и тогда они вылезают из воды розовые, как мармеладные свинюшки, и мамам приходится растирать их полотенцами, чтобы согреть.

      Мэнни я догоняю возле полосы препятствий «Дикие джунгли» – такой тематической игровой площадки с разными горками и всем прочим. Сейчас она огорожена канатом, потому что многим аттракционам не хватает деталей, а карусель сломана.

      – Ого, Уилла!