Семья de arche. Архетипическая изнанка семьи. Елена Прудиус

женщин и мужчин на тех крыльях, которые всегда хранятся у нас в незримых заплечных культях снова на птичий остров, где все еще только начиналось, и можно было стать кем угодно. Единственный из всех нас Зародыш не скован никакими условностями, которые начинаются сразу же после рождения. Один из них сказал такую вещь: «Вообще это самый лучший способ писать стихи – позволять вещам становиться туда, куда они хотят». Это сказал замечательный Винни-Пух! И жил когда-то на свете человек по имени Сальвадор и его жена Гала. Он писал странные картины, она была его музой и матерью. Инцест? Да. Но, видимо, по-настоящему райские (или адские) видения можно узреть только в материнском лоне.

      Бывает ли ВЗ девочкой? Бывает, но реже, потому что традиционно девочку воспитывают старшей (хорошо родить сначала няньку, а потом ляльку). Иногда взрослая ВЗ с удовольствием играет в кастрюли и сковородки на кухне, если ее хорошо хвалят. И она тоже иногда бывает талантлива, а ее детей всегда может воспитать бабушка, которая мама для ВЗ.

      А кто из нас хоть раз не мечтал о чудесном месте, в самом начале детства, которое Алан Милн назвал Зачарованным? «И они пошли. Но куда бы они ни пришли и что бы не случилось с ними по дороге, – здесь, в Зачарованном Месте на вершине холма в Лесу, маленький мальчик всегда будет играть со своим медвежонком».

      С Зародыша начинается представление о персонажах большого сюжета Пути, Путешествия, Познания. В одном из последующих очерков он будет именоваться срединным путем карнавала. В нем содержится аспект, который мы можем назвать Простаком. Это самый примитивный Трикстер, у которого практически отсутствует инстинкт самосохранения, потому что эту функцию выполняет его Праматерь. Питер Пэн улетает от мамы. Он по определению Джеймса Барри веселый, беззаботный, бессердечный, очень легко попадает в трудное и безвыходное положение, и также легко в этому приспосабливается, за счет легкости нрава всегда находя дополняющую и необходимую ему утробу. Сначала это гнездо, построенное для него дроздами на птичьем острове, чтобы он мог плавать по озеру, потом это девочка Мэйми, которую он сравнивал с уютным гнездышком. Потом девочка Вэнди, потом ее дочь, потом дочь ее дочери… – и так до бесконечности. Простак и уязвим и неуязвим одновременно. Его неуязвимость в непредсказуемости и совершенно дурацкой, непонятной нормальному человеку логике поведения. Этот дурак просто гениален в своей простоте.

      Разумеется, никто не бывает Зародышем в чистом виде, и об этом можно будет повторять по поводу каждого нового персонажа.

      За этим огромным Зародышем мы совершенно забыли о его Великой Праматери. В образе Вэнди хорошо узнаваема Милая Женщина, с которой мы познакомились в зеркале Юнга. Ее кухня столь притягательна, что нужно иметь много мужества, чтобы снова и снова ее покидать. И это не каждому удается. К примеру, Рыжий Дурень оттуда практически не вылезает.

      Пара