Ловец. Анастасия Медведева

с моим отцом?!

      – Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем я пригласил тебя? – слегка нараспев произносит господин Кан, сразу же переходя к делу.

      Киваю. Чем меньше я с ним говорю, тем лучше. Не хочу, чтобы мы имели что-то общее – даже такую мелочь, как приятный разговор.

      – Чай, кофе? – словно вспомнив о своём гостеприимстве, предлагает мужчина.

      – Кофе, пожалуйста, – соглашаюсь я.

      Хозяину никогда нельзя отказывать. Это тоже корейская традиция.

      – Даша, принеси, – господин Кан отдаёт указание одним пальцем, и молоденькая секретарша (или помощница?) тут же исчезает за дверью, – Как твои дела, Стася? Всё ли в порядке на работе?

      – Всё хорошо, благодарю, – как можно ровнее отвечаю.

      – Уверена, что тебе не нужна помощь? – с легкой провокацией уточняет мужчина.

      – Ещё раз благодарю, не нужна, – склоняю голову в легком поклоне.

      Папа не оставлял никаких наказов по этому поводу. Но я чувствовала, что мне не нужно брать денег этого человека.

      – Гордячка, – усмехается господин Кан, – твой отец будет очень недоволен.

      Не уверена. Мой отец вообще запретил мне навещать его в тюрьме. И это не просто странно, это слишком странно.

      – Ты могла бы работать у меня, – произносит мужчина самые опасные в мире слова.

      – Спасибо за предложение, но мне нравится моя работа, – отвечаю спокойно, но даже не стараюсь выдавить из себя улыбку.

      Напряжение – это единственное слово, способное в данный момент охарактеризовать моё состояние.

      – Тебе нравится делать кофе и стоять за кассой? – поднимает брови господин Кан.

      Ничего не отвечаю; я в курсе, насколько убого всё это выглядит со стороны. Но мне ничего чужого не надо. И дарёного – тоже. Я сама в силах справиться с ситуацией.

      – К тому же ты слишком красивая для того, чтобы заниматься такой неблагодарной работой, – продолжает настаивать мужчина, а я уже не знаю, какое такое слово благодарности придумать, чтобы отбить у него желание предлагать мне «новую и счастливую жизнь».

      Я знала, что не интересую господина Кана с «этой» точки зрения, но почему-то он считал необходимым при каждой нашей встрече настаивать на моём переходе в его компанию.

      – Да и опасно это – стоять за барной стойкой в ночном клубе, а потом под утро добираться одной до дома…

      Резко поднимаю взгляд на мужчину.

      Он знает?..

      – Ваше имя защищает меня от всех опасностей, – вновь склоняя голову, произношу.

      В основном делаю это не из уважения, а потому что мне сложно смотреть ему в глаза. Я бы обошлась и без его защиты. Но в сложившейся ситуации – не мне решать.

      Господин Кан некоторое время пристально смотрит на меня, а затем в кабинет заходит его помощница с подносом. На столике передо мной оказываются свежие круассаны и высокий бокал с… Моккачино.

      Боже, есть ли на свете что-то, чего не знает этот человек?

      – Господин Кан, ваш сын ждёт, – негромко