Любить королеву. Случай из адвокатской практики. Екатерина Руслановна Кариди

нему, тогда тварь поймет, что он с ней еще не закончил.

      А пока он сидел за столом с Шарафеичем, шутил, улыбался, ел руками жареное мясо убитых им зверушек. Нах***. Никакой больше европейской дребедени. Нах***!

      И все это время внутри, в сердце, словно пружина скручивалась.

      Знал ли он вообще, где у него сердце и для чего? Когда такое было, чтобы оно хоть шелохнулось хоть из-за чего-то? А теперь вот, будто шипами распирало изнутри и сдавливало снаружи. И не поймешь отчего, от злости, от бешенства, что ли?! Но такое чувство, словно в груди дыра. И ноет. И память. Некстати.

      Некстати все!

***

      В последний день, сидя за крытым столом с Алишером и не спеша ведя ниочемные разговоры, считал минуты, тянуло назад в город. Потом ехал с мыслью, что найдет эту тварь, натрахается до одури, до посинения, и вышвырнет. Чтоб знала. От таких, как он, не сбегают. Эта мысль подогревала его злость, подхлестывала жажду отомстить. И заставляла что-то трепетать внутри. Что-то неуверенное, слабое. За эту неуверенность ненавидел себя.

      Он и так был на взводе. Еще в дороге сообщили, что женщина, которую он велел разыскать в городе, уволилась с работы и исчезла. В итоге, домой добрался злой как черт, и первое что сделал в ответ на Кристинино идиотское:

      – Пусик! Я так соскучилась!

      Отодрал ее прямо на полу в прихожей. А только ощущения совсем не те.

      Она тоже пыталась сопротивляться, визжала – прическу испортишь! А потом шипела, что он не расплатится! И чтобы не смел больше так себя вести, иначе она от него уйдет.

      Не удивительно, Кристина привыкла к тому, что она для Мережкова дорогая статусная игрушка. Он мог быть циничным мерзавцем, бывал иногда груб, но все же, никогда раньше так себя не вел, держался цивилизованно, рук не распускал. А сейчас он из привычных границ вышел.

      Василий сидел на полу, прислонившись к стене. Слушал, слушал. Потом встал, бросив ей:

      – Собрала вещи и убралась отсюда. К чертовой матери. Чтобы через час тебя здесь не было.

      Ой, что тут началось…

      И Васечка, да если тебе нравится грубо, да ради бога, хоть на люстре… да сколько угодно и как угодно… Я же так тебя люблю, ну подумаешь, вырвалось…

      – Я сказал, пошла вон. Сейчас же, – у него даже зубы оскалились как-то по-звериному.

      И тут с Кристиной произошла метаморфоза. Исчезло враз глупое щебетание и сюсюканье, а на лице возникло почти такое же звериное выражение, и между накачанных филлерами губ тоже показались клыки.

      – Ты мне денег должен, – прошипела она.

      Что? Денег он ей должен?! Тварь ненасытная.

      – Чтоб твоего духу тут не было! – рыкнул он, разворачиваясь к любовнице.

      Сейчас в его глазах светилась самая настоящая ярость, Кристина поняла, что лучше его в таком состоянии не провоцировать. Развернулась и шумно дыша ушла в спальню, собирать вещи. Мужчина проводил ее взглядом, а после пошел смыть с себя отвратительное послевкусие от секса с ней.

      Женщина проворно и зло собиралась, запихивая все вперемежку в чемоданы, и думала, что этот ублюдок наверняка