Грешники и праведники. Иэн Рэнкин

поговорить со мной с глазу на глаз.

      – О чем все-таки речь? Несколько поддельных показаний? Лжесвидетельство под присягой? Заключенные, которые «случайно оступились и упали» по дороге в камеру? – Она посмотрела на него в ожидании ответа.

      – Речь идет о вещах посерьезнее, – сообщил он, с крайней осторожностью возвращая чашку на блюдце. – Значит, Ребус ничего вам не рассказывал?

      – О Саммерхолле? – Она дождалась его кивка. – Ни слова.

      – В таком случае, – сказал Фокс, понизив голос, хотя в кафе, кроме них, никого не было, – вы, вероятно, ничего не слышали о святых?

      – Только о музыкальной группе с таким названием.

      – Это тоже была группа, только преступная, как я думаю. «Святые Тайного завета» – так они себя называли.

      – И что это значит?

      – Я не уверен – имеющиеся в прокуратуре материалы, судя по всему, далеко не полны.

      – Прямо что-то масонское.

      – Возможно, вы недалеки от истины.

      – И полицейские из отделения на Саммерхолл-плейс были членами этой организации?

      – Они были ее единственными членами, Шивон. Если кто работал там в то время в уголовном розыске, значит он был одним из святых Тайного завета…

      4

      Ребус сидел в своем «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблескивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошел внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задернутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придет. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился – дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась – целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдает. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашел, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.

      Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.

      Имя мужа стоит первым, но написано ее почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чем им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила – сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придется стоя или сидя жонглировать тарелкой?

      «Вот черт», – пробормотал он, стряхивая пепел в окно.

      – А ну не сорить! – рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.

      У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чем свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.

      – До инфаркта меня довести хочешь? – притворно возмутился Ребус.

      – Старый трюк копов – незаметно подкрасться к подозреваемому.

      Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка