Соло на швейной игле. Андрей Юрьев

приятный полумрак. Тихо играла музыка. Кристина плюхнулась за небольшой квадратный столик у окна в двух шагах от входа.

      – Мне карамельный фраппучино и морковный торт, – сказала она так, словно Лёха – официант, принимающий заказ. Он дар речи потерял от такой наглости. Потупил секунду, глядя на то, как она достает мобильник, потеряв к нему всякий интерес, и поплелся к прилавку. Через две песни вернулся.

      – Держи, – поставил поднос с напитками и десертом на стол (себе взял американо и ролл-сэндвич).

      – Угу, мерси! – ответила Кристина, не глядя на него.

      – Ну, что там у тебя? – спросил Лёха, усаживаясь напротив.

      Кристина подняла взгляд. Лицо ее в свете экрана мобильника отдавало синевой.

      – Мне нужна твоя помощь.

      Лёха с наслаждением откусил от сэндвича с индейкой. Пожевал, играя скулами, запил большим глотком кофе из бумажного стакана. Он мог молчать так целый вечер.

      – Дэн хочет уехать в Новосибирск.

      Лёха чуть не выплюнул кусок на стол. А вот кофе через нос у него точно брызнул, так сильно он закашлялся.

      – Носом дыши, – сказала Кристина, – помогает.

      – Почему? – выдавил Лёха, когда приступ кашля прошел.

      – Потому что, если что-то попадает в дыхательные пути…

      – Да нет, почему он хочет уехать?

      – Ты не поверишь, – сказала Кристина и отломила ложечкой кусочек торта. Поднесла поближе, осмотрела со всех сторон, понюхала и съела.

      – Да говори уже, не томи!

      – Помнишь, на последней репетиции у него обморок случился?

      – Ну да. Я домой его тогда отвез.

      – А во вторник мы поехали в Бурденко, у меня там знакомый работает хирургом. Сделали Дэну томографию мозга, и знаешь, что там увидели?

      – Что?.. – спросил Лёха

      Кристина со свистом отпила фраппучино через соломинку, толстую, как макаронина, и громко прошептала, наклонившись поближе:

      – Швейную иголку.

      – Ты че, прикалываешься?

      Кристина помотала головой.

      – Он что – умирает?

      – Нет, тупица, он едет в Новосибирск!

      – Но зачем?

      – Я тоже сначала не врубилась. Но потом погуглила. Прикинь, иголками раньше младенцев убивали, – Крис пригвоздила Лёху взглядом. – Ну, знаешь, не хочет мамаша с малышом возиться или дитя незапланированное, пофиг. Пихает иголку прямо ему в родничок! Ребенок умирает, мать безутешна. Все шито-крыто. Понял?

      – Хочешь сказать, его собственная мать с ним это проделала, а он не умер? – Лёха схватился за голову. – Офигеть! Выходит, Дэн всю жизнь с иголкой в голове жил? А теперь, значит, хочет спросить у нее, зачем она это сделала?

      – Соображаешь, – с казала Крис, отпивая из стакана. – Я сначала подумала, что он в детстве эту иголку проглотил, ну или травма какая-то случилась… А Дэн как-то сразу про убийство и про мать решил… – Крис махнула рукой. – С ним сейчас на эту тему говорить бесполезно. Дерганый весь, злой… И главное, он туда не на неделю собрался, вот что стремно, – она отправила кусок морковного пирога, в этот раз