Тридцать седьмое полнолуние. Инна Живетьева

торопливо сказал директор.

      Старик повернулся к Нику.

      – Ты уверен, что тебя зовут Николасом?

      Темные глаза под серебристыми бровями рассматривали его в упор.

      – Уверен. Я абсолютно уверен, что меня зовут иначе.

      Директор вмешался так поспешно, что слова его перестали походить на округлые камешки:

      – Мальчик называл себя Ником. Ему предложили варианты, отказался. Записали так. Может быть, личное дело?..

      – Спасибо, я уже видел. У меня все.

      – Э-э-э… благодарю. Господа, у вас есть вопросы?

      – Какова вероятность, что память восстановится? – снова заговорила женщина.

      – К сожалению, врачи ничего обещать не могут.

      – Печально. Что же, если это не мешает ему находиться среди нормальных детей и мальчик справляется с программой гимназии, то я выступаю за продолжение «королевской квоты».

      – Ну что вы, мадам, – не выдержал Ник. – Мне это совсем не мешает.

      Сказал – и услышал, как хмыкнул старик.

      – Можешь идти, Зареченский, – сердито велел директор.

      Ник аккуратно прикрыл за собой дверь.

      – Ну? Че спрашивали? – засуетился Грошик, хватая за мундир и заглядывая в лицо. – По урокам чего? А?

      Гвоздь, который сидел на подоконнике, презрительно скривил губы.

      – Как обычно, – ответил Ник.

      Грошик завистливо вздохнул.

      – Конечно, тебе-то что, не выгонят, ты отличник. А я куда? Всю жизнь потом у станка корячиться?

      – Отвали.

      Ник выдернул рукав из его пальцев.

      – Глеймиров! – позвал дядя Лещ, и Гвоздь нехотя сполз с подоконника. Отвесил Грошику по затылку, прежде чем скрыться за дверью.

      К ужину комиссия опросила всех, и за стол Карась явился со свежими новостями. Втиснулся между Ником и Гвоздем, завертел башкой:

      – Слыхали? В субботу нам подъем на час раньше. Пойдем сдавать кровь и на медосмотр.

      – Опаньки! – удивился Гвоздь. – Че за херь?

      – В солдаты забреют! – крикнул с другого конца стола Жучара. – «Королевская квота», ать-два!..

      – Замолкни, – коротко приказал Гвоздь.

      Ник поболтал ложкой в тарелке с супом и спросил:

      – Карась, а не знаешь, что за старик там сидел?

      – Который с «Янгером»? Не-а.

      – У вас он что-нибудь спрашивал?

      Карась мотнул головой.

      – А у тебя? – заинтересовался Гвоздь.

      – Так, ерунду какую-то.

      Гвоздь покопался в тарелке с хлебом, выбирая горбушку.

      – А дедуля-то еще тот. Хрен с ним, с «Янгером», вы наколку видели? На безымянном пальце. Двойной ромб и внутри четверка.

      Ник прищурился, вспоминая. Наколку он не разглядел, но что-то такое читал.

      – «Четвертый отдел», – покровительственно объяснил Гвоздь.

      – А? Какой отдел? – заволновался Карась.

      – Особый. В войну был. Типа УРКа.

      – Да, – вспомнил Ник. – Только я сомневаюсь, что они занимались именно регистрацией и контролем.

      – А