Такие разные миры (сборник). Роберт Шекли

среди бела дня на Алгол-Четыре. Во всей истории Халии не было героя более великого. Не хватает только достойного завершения.

      – Например? – спросил я.

      – Возможен только один вариант. Барон Тостиг должен вступить в последний неравный бой и погибнуть здесь, на Цели.

      – Но может быть, это совсем не то, чего хочет сам Тостиг? – заметил я.

      – Его желания не играют никакой роли. Важно, чтобы «Сага о Тостиге» получила достойный финал, чтобы она пелась впоследствии для поддержания духа остальных халиан.

      – Но я не вижу, каким образом можно сохранить твою сагу, – сказал я, – если ты останешься вместе с бароном Тостигом, обреченным на славу и смерть.

      – Это уже моя проблема, – ответил Поющий. – Без сомнения, я, как и все великие барды, найду выход. Пусть даже придется умереть до того, как будут готовы последние строфы, я сумею отправить копию в гильдию поэтов. Финал за меня допишут другие.

      – Что-то мне это не нравится, – сказал я.

      – Потому что у тебя нет склонности к поэзии. Но ты достаточно умен, чтобы понять, в чем твоя выгода.

      – Полагаю, у тебя имеется какой-нибудь довод на этот счет, – сказал я.

      – Само собой. Верность собственной расе заставляет тебя желать, чтобы Тостиг остался здесь навсегда.

      Слова Поющего звучали довольно ядовито, но в них крылся определенный смысл. Я понимал, что барон Тостиг редкостный представитель своей расы. Таких рождается один на миллион. Он гораздо умнее и гибче, чем большинство его сородичей.

      – Вот что мне кажется странным, – сказал я Поющему. – Почему такой халианин, как Тостиг, не командует гораздо большим количеством воинов?

      – По натуре мы не коллективисты, оттого-то у нас и нет больших кораблей. Хороший лидер может удержать двадцать, пятьдесят, даже сто бойцов. Но командовать дредноудом с экипажем в две тысячи халиан ему не по силам. Да и «чужие» не потребовали от нас объединить кланы под руководством способных вождей. Они хотели, чтобы мы оставались такими, какие есть: грозными, но не слишком сильными.

      – Кажется, они не дураки, эти ваши чужие, – сказал я. – С какой, ты говоришь, они планеты?

      – Я скорее умер бы, чем открыл тебе что-нибудь важное о «чужих», но, к счастью, избавлен от такой необходимости, потому что сам ничего о них не знаю. Скажи, человек, разве здесь наши цели не совпадают? Тебе нужна материальная победа, мне – духовная. Если Тостиг примет на этой планете свою последнюю битву и умрет, мы оба окажемся в выигрыше.

      – Но это также может ускорить мою смерть.

      Собеседник отрицательно покачал головой:

      – Даю клятву мастера-поэта, что ты целым и невредимым вернешься к своим друзьям. И покроешь себя славой, а не позором предателя, который помог Тостигу убежать.

      – Но я дал барону слово, – сказал я.

      – Ты дал его скорее под давлением, чем по собственной воле. Это нельзя рассматривать как обязательство.

      – Если я