Древняя душа. Драконы и Падшие. Елена Амеличева

взлетела по лестнице, ворвалась в комнату и увидела их. Мальчик-блондин с моими глазами и темноволосая девочка, лежавшие на огромной кровати. На их ресничках дрожали слезинки.

      – Зайчики мои! – я легла рядом с ними, и карапузы затихли, перестав плакать.

      Из меня же, наоборот, слезы полились ливнем. Мои дрожащие руки гладили животики малышей, перебирали прядки их мягких волос, касались крохотных пальчиков. Да, память не вернулась волшебным образом, но в самой сердцевине души расцвела та любовь к моим детям, что зародилась, должно быть, в тот момент, когда я ощутила их в себе. Она никуда не делась – потому что ее невозможно вытравить из меня ни водой Леты, ни чем-то другим. Эта любовь останется с ними, чтобы оберегать и помогать, даже если меня не станет.

      Проклятый Алекс! Он отнял мои воспоминания о том дне, когда во мне появилось первое подозрение, что внутри кто-то есть. Стер то мгновение, когда рука легла на еще плоский живот, ощущая, как замирает сердце. Украл счастье того времени, когда дети росли в моем чреве. Забрал воспоминания о том, как они впервые толкнулись, как устраивали революцию, проснувшись ранним утром и разбудив маму, как икали, заставляя меня хохотать, как родились, дав возможность наконец-то взять их на руки, посмотреть в опухшие глазенки, пересчитать пальчики и прикоснуться к мокрым волосикам! Я захлебнулась плачем, выпуская боль от такой несправедливости. Все утеряно – самое сладкое, драгоценное и неповторимое! Мерзавец!!!

      Так, надо успокоиться. Сделать вдох через всхлипы, медленно выпустить воздух наружу. Все кончилось. То время позади, его не вернуть. Но впереди вся жизнь, которую я проживу так, чтобы не пропустить ни мгновения! Мы проживем. Мой замутненный слезами взгляд остановился на лице Горана, что стоял рядом. Оно было мокрым от слез.

      – Забыл уже, какие они, когда не плачут.

      – Почему?

      – Они плакали, не переставая, с того момента, как этот ублюдок похитил тебя. – Срывающимся шепотом пояснил мужчина, подойдя ближе к кровати. – Затихали, только когда я укутывал их в твой халат – он пах тобой. А теперь улыбаются – мама вернулась! – на его лице тоже протаяла нежная улыбка.

      – Мама вернулась. – Эхом повторила я, коснувшись сначала щечки сына, потом вытерев мокрую дорожку от слезинки на личике дочери. Не отойду от вас больше, любимые мои крохи, ни за что! – Можно мне побыть с ними? Все остальное потом, хорошо?

      – Конечно, родная. Но придется потревожить вас через несколько часов, чтобы покормить их.

      – Делай все, что необходимо.

      – Хорошо. – Горан тихо вышел из комнаты.

      Я положила руку на их животики. Саян обхватил мой большой палец, Горана цепко сжала мизинец. Просто лежать рядом и смотреть на них, смотреть, смотреть, смотреть…

      Я резко открыла глаза. То самое ощущение, когда говорят – словно что-то толкнуло изнутри. В комнате было темно, и потребовалось время, чтобы вспомнить последние события и сориентироваться. Я дома. Так необычно звучит! Но что за странные ощущения? Рубашка будто мокрая.

      Рука скользнула на грудь. Мокро, липко. Что такое?