Львиная шкура. Рафаэль Сабатини

мистер Кэрилл вспомнил о другой невинной девочке, которая стала его матерью, и горько усмехнулся в душе, посетовав о людской забывчивости.

      – Ваша светлость угрожали лишить меня наследства, если я женюсь на ней, – не уступал Ротерби.

      – Только для того, чтобы уберечь ее от тебя, – пояснил ему лорд Остермор. – А ты думал, что я хотел… О, боже! Я не верю своим ушам: ты еще осмеливаешься перечить мне.

      – Идемте отсюда, милорд, – взмолилась Гортензия, коснувшись руки лорда Остермора.

      – Да, нам лучше уйти, – согласился граф, привлекая девушку к себе. – А для тебя дело этим не кончится! – он резко выбросил руку в сторону Ротерби, словно проклиная своего сына. – Я сдержу свое слово. Ты не дождешься от меня ни пенни. Ты сдохнешь с голоду, как паршивая собака, и мир станет чище без такого мерзавца, как ты. Я – я отрекаюсь от тебя. Ты мне больше не сын, клянусь своей честью!

      Мистер Кэрилл подумал, что лорд Остермор сильно заблуждается, и Ротерби идет прямо по стопам своего отца. И еще он сделал вывод, что грешники, к своему счастью, наделены короткой памятью.

      – Вы собираетесь оставить меня без наследства? – презрительно усмехнулся Ротерби. – Интересно было бы узнать, без какого? Ходят слухи, что вам самому очень кстати было бы оказаться сейчас чьим-нибудь наследником, чтобы выпутаться из финансовых затруднений. – Он пожал плечами, с беззаботным видом достал из кармана табакерку, открыл ее и элегантным жестом поднес к носу. – Не в вашей власти лишить меня родового имения, – добавил он.

      – Что ты сказал? Родового имения? – расхохотался лорд Остермор, и его смех, казалось, не предвещал ничего хорошего. – Ты когда-нибудь задумывался, что средств, которые ты с него получишь, не хватит тебе даже… даже на понюшку табаку!

      Ротерби тупо уставился на отца, и от его насмешливой чопорности не осталось и следа.

      – Милорд… – начал было он, но граф уже повернулся к нему спиной.

      – Идем, дитя мое, – с достоинством обратился он к Гортензии. – О черт! – В следующую секунду воскликнул он. – Я совсем забыл про попа! Я упеку его на каторгу! Я добьюсь, чтобы его вздернули. Ну-ка, иди сюда!

      Но мистер Дженкинс, игнорируя приглашение, по-крысиному испуганно прошмыгнул через комнату, вскочил на сиденье лавки, стоявшей возле распахнутого окна лавки, и выпрыгнул наружу. Он приземлился прямо на спину скрючившегося под окном мистера Грина, оба покатились по траве, и мистер Дженкинс завизжал, словно попавшийся в капкан кролик.

      – Ш-ш! Заткнись! – прошипел мистер Грин в ухо лжесвященнику и, чтобы придать вес своим словам, сунул кулак ему под нос. – Мне до тебя нет никакого дела. Лежи тихо!

      Неожиданный побег мистера Дженкинса застал всех врасплох, и прошла, наверное, целая минута, прежде чем лорд Остермор сделал движение, словно собираясь направиться к окну, но Гортензия удержала его.

      – Пусть удирает, – сказала она. – Он был всего лишь орудием в руках виконта, – она метнула испепеляющий взгляд на Ротерби и повернулась к скромно стоявшему в сторонке мистеру