Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 1986-1997. Егор Летов

Вот поэтому у меня нет бабы, которая рядом со мной.

      Р.: Ну, понятно.

      Е.: Я вообще, в принципе, не могу представить, что я бы всю любовь вместил в какого-то одного человека. И если глобально подходить, я зверей люблю больше, чем людей, а ещё больше деревья.

      Р.: Да…

      Е.: А вообще, если рока коснуться, то для меня такое понятие, как сопереживание, – вообще главное среди человеческих сопереживаний – вообще главное. То есть рокер и вообще человек, который не способен сопереживать, когда другому плохо, – это не рокер, а значит, и не человек.

      А.: Гопник…

      Е.: Гопник, любер… Настоящий рок идёт от сопереживания.

      А.: Но ведь гопниками не рождаются.

      Е.: Рождаются.

      А.: Думаешь?

      Е.: Да, рождаются.

      А.: Я считаю, что как раз в чём-то мы, рокеры, можем сделать так, чтобы, если так можно сказать, подрастающее поколение не было гопниками.

      Е.: На собственном опыте научить, но не больше.

      А.: (полусерьёзно) – То есть обращать в рокеры.

      Р.: Нет. На собственном опыте, я считаю, научить никого невозможно.

      Е.: Это – единственный способ. Я думаю, что можно. Это вот Ник Рок-н-ролл занимается тем, что на сцене себе харакири устраивает. Я вот просто посмотрел, как он в Питере сейшн давал: он сидит, себя полосует… Он кровью исходит, кровью… Короче, настоящий рок. Там сидят какие-то мажорные герлы, так для них это страшный шок. Чёрт его знает, что там с ним случится, в какую сторону они повернут, но шок страшный, а рок – он должен шокировать, это панк, это всегда эпатаж. Эпатаж именно на самом себе.

      Р.: Понятно.

      Ш.: (с явным скептицизмом) – На себе?

      Р.: А иначе не поверят?

      Е.: Не то что не поверят. Хотят – поверят, хотят – не поверят. У каждого свои заморочки, каждый решает сам, куда ему идти. Просто, всё, что человек делает, других ставит в некую возможность выбора, в какую сторону идти, и некую возможность сравнивать между самим собой и, допустим, тобой, когда ты на сцене стоишь и поёшь. А для меня рок, это я в твоих статьях читал (имеется в виду Роман), – это нечто индивидуальное, то есть человек сколько может быть самим собой, столько он и является самим собой, причём вплоть до какого-то самоуничтожения практически. Постоянно доводить себя до состояния нуля, когда уже и терять-то нечего, как у экзистенциалистов, что ли. У тебя есть экзистенция эмпирическая. То есть твой опыт, который ты получил, имеешь в чистом виде.

      А.: Как киники, что ли?

      Е.: Да не знаю даже. Я о кинизме представления не имею.

      Р.: Понятно, у тебя такая позиция, что в общем-то ты с искусством дела не имеешь.

      Е.: С искусством как с эстетикой?

      Р.: С роком, я имею в виду.

      Е.: Нет, не имею: рок – это не искусство.

      Р.: Всё ясно.

Часть 2

      Е.: Искусство – это попс.

      А.: (с интонацией несогласия) – Хм-м-м. Рок – это воздействие, а искусство – тоже воздействие.

      Е.: Ну, если искусство как эстетика, как нечто художественное. Рок