.

Не думаю, что он чем-то в этом роде будет заниматься.

      Ш.: Бред.

      Е.: Чистый бред. Провокация какая-то.

      Е.: ГБистская.

      А.: Скорее, провокация.

      Е.: Очень на это похоже.

      А.: Сколько я с ним спорил, объяснял. А он говорит, что это, мол, нам нужно, чтобы защищаться от люберов.

      Е.: Кстати, он мне ничего про люберов не говорил. Вот с кем стоит воевать, так это с люберами.

      А.: Про люберов это уже Коля Рок-н-ролл занёс. Он же вообще вещал, что назревает опасность люберов, и главная опасность – их единение.

      Е.: Коля очень в жилу говорит, я с ним согласен.

      А.: Их «Память» может просто завербовать.

      Е.: Я, кстати, следующий альбом посвящаю обществу «Память» и люберам. Там все песни про это будут. Это сейчас самая яркая и жестокая опасность. Ни разу ещё не было такой опасности по отношению к нам, к живым людям, которые сейчас в Союзе живут.

      А.: Чёрная сотня.

      Е.: Да, чёрная сотня. Причём эта волна «патриотизма» растёт с каждым днём, растёт прямо на глазах, всё круче и круче во всех городах. Это напоминает Германию 33-го года один в один, буквально по всем проявлениям. Я боюсь, как бы того же самого не вышло. Чтобы мы не оказались в положении той части интеллигенции, которая тут же скипнула, когда у них там путч начался в 1937-м.

      А.: В 1937-м это у нас.

      Р.: Да, кстати, о ТЕЛЕВИЗОРЕ. Твоё отношение ко всем этим делам. «Твой папа – фашист»…

      Е.: Моё отношение… У меня некоторое недоумение по поводу того, почему группа два года играла всякую херню, а потом вдруг неожиданно, когда случилась перестройка, они стали играть совершенно другое.

      А.: Так может, не литовали?

      Е.: Почему они в альбомы это не включали?

      Ш.: Может, чисто случайно?

      Е.: Да нет, первый альбом группы всегда самый лучший.

      А.: А альбомы в Ленинграде не литовались? (Чем чёрт не шутит, Ленинград всё-таки.)

      Е.: Ну, какая может быть литовка альбомов, если группа андеграунд?

      А.: Подожди. Первый альбом – «Шествие рыб»?

      Е.: Да. Херня же.

      А.: В каком году он вышел?

      Е.: В 1986-м.

      А.: В 1986-м перестройка была уже в полный рост.

      Е.: А что они такую херню играли?

      Ш.: То есть ты не веришь в Мишу как в честного человека, что ли?

      Е.: Да вот как-то странно получается, непонятно. А если он сейчас играет вот такой экстремизм, во-первых, непонятно, что за ним кроется. То есть что дальше? Гребенщиков сказал правильно: «Дай Борзыкину власть, он фашизм похлеще, чем сейчас, сделает». А во-вторых, в Свердловске он пел одно, в Питере – другое, в Симферополе – третье. Он купюры допускает в текстах.

      А.: Как???

      Е.: А вот так. В Свердловске он пел: «Вы можете поставить меня на колени и всё это назвать перестройкой», а потом он это не пел. В Симферополе он этого не пел.

      А.: Чтобы ему ещё концерты дали?

      Е.: Да, да, да.

      Р.: То есть ты видишь в этом проявление конъюнктурности?

      Е.: Да, он уже начал продаваться.

      Р.: